Марк Гиршин - Убийство эмигранта. (Случай в гостинице на 44-ой улице)

Сегодня воскресенье. Вовы, конечно, уже у Нолы. Интересно, что там делается? Нола, уверен, повела Люсю в свою спальню показывать наряды, их у нее целый стенной шкаф, и так тесно набит, что когда она вытаскивала какую-нибудь вещь, приходилось отжимать к стенке остальные, иначе не вытащишь. И еще несколько чемоданов с вещами, один на другом, в которые, она сама признавалась, она еще не заглядывала со времени переезда в этот дом, руки не доходят. Ну, а Вова с Робертом, скорее всего, остались в гостиной, где я Нолу тоже фотографировал, на ковре нагишом, ей захотелось. Получилось это так. Мы однажды пошли гулять, и по дороге Нола решила постричь Леню. В парикмахерской мы разглядывали ню, пока Леню стригли. Женщины в журнале были красивые и молодые, но я сказал Ноле, что она мне нравится больше, чем они. Нола благодарно улыбнулась, покраснела от удовольствия и закрыла журнал. На следующий день она вдруг вспомнила, сфотографируй меня, как тех женщин помнишь, на полу? Мне стало смешно, и я ответил, что те фотографировались на шкуре полярного медведя. Так что, спросила рассерженно Нола и взглянула на телефон, заказать шкуру, чтоб ее привезли как раз к возвращению Роберта? Я подумал, недаром она участвовала в институтской самодеятельности, делает вид, для нее заказать такую шкуру ничего не стоит. Такой эпизод.

Кто-то стучит в дверь. Пойду открою и, чтобы не забыть, запишу: в Нью-Йорке я отвык от стука в дверь. В коммуналке не было вечера, чтобы кто-нибудь из соседей не постучал. Не давали соскучиться. А жаль коммуналки.

Дописываю вечером. Это был Леня. Мама и Роберт уехали с гостями куда-то на острова, объяснил Леня. Мама мне сказала, что если мне будет скучно, я могу приехать к вам. Но позвонить сначала. Я звонил, но вас не было. Я как встал сегодня, никуда не выходил, но мальчишеская ложь меня не возмутила, потому что было ясно: Леня боялся, как бы я не ответил, что занят. Я даже был рад, потому что Леня привез с собой мяч и всякие вкусные вещи. Сказал, это мне мама прислала, покраснел и опустил налившиеся слезами глаза, так был рад за меня. Мы взяли с собой угощение и пошли в парк играть в футбол. Полежали на траве, поели. Леня выудил из урны какой-то журнал.

Он предложил открыть киоск и продавать газеты и журналы, я знаю английский, вот увидите, у нас пойдет бизнес. Я поинтересовался, хочет ли он уйти из дому из-за Роберта. Он замялся, но потом сказал, что вообще бы не прочь. Да, я бы ушел. Давайте, а? А что мама говорит? Он прямо не ответил на этот вопрос, а сказал, что если она хочет, пусть остается с Робертом, а он бы ушел. А школа? А мы там все равно ничего не делаем, на уроках нас учителя не спрашивают, тут не так, как в Союзе, уже сколько времени прошло, меня еще ни разу не вызывали к доске, только пишем тесты. Но мне предметы все равно не даются, а язык я знаю лучше всех эмигрантов, хоть и не учу. А почему предметы не даются? В Союзе то же самое было. Я три года пропустил из-за болезни, и меня отдали в умственно отсталую школу, там были с разными дефектами, у одного вот такая голова, но мы с ним подружились, он был хороший мальчик, но он только буквы научился писать. За целых три года только буквы, понимаете? А что у тебя было? У меня тоже что-то такое, какая-то инфекция попала в голову, но так я нормальный, правда? Что, разве вы что-то замечаете? Ничего, я ответил. Спросил, почему он хочет выбрать такое занятие, торговать в киоске? Он сказал, когда нет покупателей, можно читать. Мне понравился ответ. Но нужно смотреть на вещи трезво. Для меня это был бы выход, он знает английский, но Нола никогда не согласится, чтоб он не учился. Вдруг Леня хитро посмотрел на меня, покраснел и опустил голову. Почему вы называете маму Нола? А как? Фира. Мне смешно слышать.

Я его проводил к сабвею и пошел домой. По обочинам собралась масса бумаг и всякой мягкой тары, газеты даже пожелтели от солнца, так их давно не убирали. Если бы мне дали что-то вроде тачки и метлы, я бы этим занялся. Целый день на воздухе и свободна голова. Придумывай себе рассказы, сколько хочешь. И даже, если станешь на минутку, чтоб записать, тоже тебе никто ничего не скажет. У меня даже поднялось настроение, неужели я нашел выход?

Но нужно было бы попробовать, со стороны одно, а начнешь работать, может оказаться совсем не так.

Сегодня Ноле опять «вожжа попала под хвост», и мы поссорились. Но сначала все было хорошо. Встретились на улице. Ну, куда пойдем, поцеловала она меня, как всегда при встрече. Не люблю этот туман. Хочешь, я тебя поведу в одно кафе, мы там еще не были, посидим, там уютно. Я бы лучше хотел в гостиницу ко мне, она, наверное, неделю не была у меня из-за поездки, но она строго сказала, об этом пока забудь. Наверное, вспомнила, что у нее голова болит от наших свиданий. И мы пошли.