Габриэль Маркес - Жить, чтобы рассказывать о жизни

Предметом всеобщего повода для сплетен в городке была предполагаемая связь Кайетано Хентиле со школьной учительницей из соседней деревушки Чапарраль, красивой девушкой, социальное положение которой отличалось от его социального положения, но очень серьезной и из уважаемой семьи. Это не было редкостью: Кайетано был влюбчивым человеком не только в Сукре, но и в Картахене, где получил степень бакалавра и начал работать врачом. Но не было известно ни о его любовнице в Сукре, ни о предпочитаемых партнершах в танцах.

Однажды ночью мы видели, как они едут из своего поместья на лучшей лошади, учительница на седле с вожжами в сжатых кулаках, а он сзади, обнимая ее за талию.

Нас удивила не только степень развязности, которой они достигли, но и смелость обоих ехать по дороге главной площади в час оживленного движения в таком мнительном городке. Кайетано объяснил тем, кто хотел услышать, что он встретил ее у дверей школы, искавшую, кто бы мог сопроводить ее в деревню в эти вечерние часы. Я предупредил его в шутку, что в любой момент он может обнаружить на рассвете пасквиль на двери, а он пожал плечами со свойственным ему выражением лица и отпустил в мой адрес свою любимую шутку:

— Богатым опасно дерзить.

На самом деле пасквили вышли из моды так же быстро, как и вошли, и думалось, что они, пожалуй, были приметой негативного политического настроения, опустошившего страну. Спокойно стали спать те, кто боялся пасквилей.

В свою очередь, за немногие дни моего пребывания я почувствовал, что что-то поменялась в настроении по отношению ко мне у некоторых однопартийцев моего отца, которые меня воспринимали как автора статей против правительства консерваторов в «Эль Универсаль». Это не было правдой. Если я должен был писать иногда политические заметки они были всегда без подписи и выходили под ответственность редакции, с тех пор как она решила приостановить вопрос о том, что же произошло в Кармен де Боливар. Заметки из моего раздела, подписанного мной, обнаруживали, без сомнения, мою ясную позицию о не лучшем состоянии страны и позоре насилия и несправедливости, но без партийных призывов. По правде говоря, ни тогда, ни когда-либо я не был членом никакой политической организации.

Обвинение встревожило моих родителей, и мать начала ставить свечи святым, а особенно когда я допоздна оставался на улице. Впервые в жизни я почувствовал вокруг себя настолько угнетающую обстановку, что решил выходить из дома как можно реже.

Это было в те паршивые времена, когда на консультациях отца появился один незабываемый человек, который уже казался призраком самого себя, с прозрачной кожей, сквозь которую можно было различить цвет его костей, и с животом, огромным и напряженным, словно барабан. Достаточно было всего лишь одной фразы, чтобы больше никогда не забыть его:

— Доктор, я пришел, чтобы вы вытащили коротышку, который растет у меня внутри брюха.

Осмотрев его, мой отец понял, что этот случай не по его части, и отправил его к коллеге-хирургу, который нашел не коротышку, как думал пациент, а одного выродка, бесформенного, но живущего своей собственной жизнью. Для меня же имело значение не животное из живота, а рассказ больного о волшебном мире Ла Сьерпе, страны из преданий, на границе Сукре, в которую можно было попасть только через дымящиеся болота, где одним из самых обычных явлений была месть за обиду порчей в виде дьявольского существа внутри живота.

Жители Ла Сьерпе были убежденными католиками, но жили верой на свой манер, с волшебными молениями на каждый случай. Они верили в Бога, в пресвятую Богородицу и Святую Троицу, но они поклонялись любому предмету, в котором, как им казалось, они находили божественные свойства. Невероятным для них было, что кто-то, у кого растет в животе дьявольский зверь, был настолько разумен, что обратился к ереси хирурга.

Вскоре я испытал удивление, что все в Сукре знали о существовании Ла Сьерпе как о реальном факте, и единственной проблемой было добраться до той страны через всякого рода географические и психологические препятствия. В последний момент я случайно обнаружил, что специалистом в вопросе Ла Сьерпе был мой друг Анхель Касих, которого я видел в последний раз поющим в оркестре индейского района Барранка во время второго или третьего моего путешествия по реке Магдалене. На этот раз встреча с ним была полезнее для меня, чем в прошлые разы, я получил ослепительный рассказ о нескольких его поездках в Ла Сьерпе. Тогда я узнал все, что было известно о Маркесите, хозяйке и госпоже того просторного королевства. Там знали секретные молитвы, чтобы делать добро или зло, чтобы поднять с постели умирающего, не зная о нем ничего, кроме описания его внешнего вида и точного места его нахождения, или чтобы послать змею через болота, способную через шесть дней убить врага.