Рауль Мир–Хайдаров - Пьянея звуком голоса, похожего на твой…

Под накопители отвели площадь далеко в предгорьях, и четырнадцатикилометровая дамба высотой двенадцать метров полукругом должна была опоясать горы. У треста «Строймеханизация» по сравнению с другими коллегами-строителями было преимущество. К пуску второй очереди комбината не требовалось возвести дамбу целиком, проект предусматривал строительство ее отсеками. К тому же, действующая очередь имела старые «хвосты», которые в случае надобности некоторое время могли принимать отходы и с нового комплекса. До открытия совещания в горкоме вереница машин, прибывших в Заркент, объехала и саму строительную площадку второй очереди, и посетила предгорье, где намечалось возвести дамбу шламонакопителя. Даврон Кабулович, предусмотрительно усадивший в свою машину проектировщиков, уже в дороге узнал многое о дамбе, например, что еще не определены карьеры, откуда будет поступать материал для дамбы, что длина пульпопровода восемь километров, а ориентировочная стоимость работ шестнадцать миллионов рублей.

Кабулов сразу же понял, что таких долгосрочных и больших объектов, где можно размахнуться, у треста еще не было. После совещания в горкоме, когда машины дружно рванули в Ташкент, он решил заехать в управление капитального строительства комбината, получить, если возможно, хоть какую-то проектную документацию по дамбе. Он любил в шутку повторять: «Чем раньше начнешь, тем больше шансов избежать мудрых советов». В общем-то, это был его принцип ― никогда ничего не откладывать на потом.

Начальника управления капитального строительства, знавшего его в лицо, не было, а в отделе в нем, молодом человеке, управляющего не признали и, вместо того, чтобы принести стройгенплан и пояснительную к нему,― то есть все, что у них имелось на сегодняшний день для «Строймеханизации», черкнули записку в техническую библиотеку комбината, что находилась в подвальной части здания, и указали, как туда пройти. Пройдя сырыми, мрачными коридорами подвала, тускло освещенными пыльными лампами дневного света, он отыскал дверь с надписью: «Библиотека».

Небольшая, без окон комната, заставленная стеллажами с книгами и папками с чертежами, была ярко освещена, за столом с картотекой никого не было, а чуть справа за чертежным кульманом стояла женщина.

Она подняла от кульмана глаза и сразу узнала Кабулова.

― Даврон?

На секунду возникла пауза, показавшаяся обоим вечностью. Первой пришла в себя Светлана.

― Как ты меня отыскал?

Настолько неожиданной, невероятной была эта встреча в сыром подвале, что Кабулов не нашел ничего лучшего, чем сказать:

— Я вот… ― и протянул ей записку на получение документации по дамбе.

― Я что-то впервые вижу у себя в подземелье управляющего, да еще из Ташкента. Может, то, что я слышала краем уха, оказалось неверным и Кабулов просто твой однофамилец?

— Нет, ты не ошиблась, только ваши из УКСа не признали во мне управляющего, впрочем, я не в претензии, скорее наоборот,― ответил гость, обретая свою обычную уверенность.

Так они и продолжали стоять посреди ярко освещенной комнаты, пока Светлана неожиданно не сказала:

― Если не спешишь, посиди немного со мной, я тебя чаем угощу, хочешь?

― Спасибо, с удовольствием.— Он поймал себя на мысли, что вновь, как и прежде, очаровывается ее голосом, и на память пришла строка из давней студенческой жизни:

Она торопливо схватила электрический чайник и выскочила в коридор за водой. Кабулов ослабил узел галстука и, оглядев содержащуюся в чистоте и аккуратности библиотеку, грустно улыбнулся.

— Сколько же лет мы не виделись… Кабулов, все так неожиданно, даже не знаю, как теперь тебя называть… ― говорила Светлана, возвратившись.

― Семь, ровно семь, как раз в июле я уезжал в Павлодар, Светлана Архиповна.

― Ты помнишь, как меня зовут по отчеству?

― Я все помню, Светлана Архиповна.

― Как Кабул-ака поживает, надеюсь, здоров? Я почему-то его часто вспоминаю.

― На пенсии старик, на пенсии, внуками и внучками занят.

― У тебя так много детей?

― Нет, это дети моих сестер, если ты не забыла, у меня ведь их четверо, младшая сейчас живет у меня в Ташкенте, заканчивает медицинский институт.

Светлана густо покраснела, и снова бы могла нависнуть тягостная пауза, но закипел чайник.

― А почему ты здесь, в библиотеке?

— Долгая и грустная история, Кабулов, лучше уж не спрашивай. Не всем дано ― по восходящей, пей чай и расскажи о себе. Это будет гораздо интереснее и веселее.