Рауль Мир–Хайдаров - Пьянея звуком голоса, похожего на твой…

Она вдруг шагнула к нему, уткнулась ему в грудь лицом и заплакала. Кабулов обнял ее подрагивающие плечи и пытался говорить какие-то слова, но вдруг замолчал, словно понял, что ей нужно непременно выплакаться. Он молча гладил ее волосы, их запах напоминал ему давние времена, когда стояли они вот так же рядом почти каждый день, только тогда о слезах и не думалось. Плакала она долго, и он, посадив ее на диван, укрыл теплым пледом, отыскал какие-то таблетки от головной боли, и она вдруг затихла. Он выключил свет, прикрыл дверь и вышел в кухню.

На кухне он то садился, то вскакивал. «Светлана… у меня дома Светлана… Что же делать?» ― пытался он собраться с мыслями. Наверное, нужно прежде всего организовать ужин, пришла вдруг спасительная идея. Он уже включил газ, открыл холодильник. Пока жарилось мясо с овощами, он успел выстудить бутылку белого вина «Баян-Ширей». Накрывая на стол здесь же, на кухне, которую очень любил, Кабулов вдруг почувствовал на себе взгляд. Опершись о дверной косяк, на него грустно смотрела Светлана.

— Даврон, а ты помнишь ― в день нашей встречи было это вино… и теперь на прощание тоже «Баян-Ширей»,― сказала она тихо.― Я ведь попрощаться зашла. Ты уж извини за слезы. Это, наверное, нервный приступ.

— Садись, Светлана. ― Кабулов взял ее за руку, провел в кухню и усадил за стол.

Ему показалось, что ее знобит, и он принес свой шерстяной джемпер и накинул ей на плечи; она печальной улыбкой поблагодарила его.

Когда Даврон Кабулович разлил вино, она, бодрясь, сказала:

― Значит, за расставание, Кабулов. Ты не дал мне договорить, я зашла попрощаться. Уже неделю я в отпуске и решила не возвращаться, заявление об увольнении я пришлю в трест по почте.

― Почему?

— Наверное, мне следовало это сделать давно и не тянуть столько лет. Я ушла от Карлена. Спасибо тебе за все. Я хочу попросить прощения, вольно или невольно мы причинили тебе много обид, а иным поступкам ― предательству, неверности, жестокости ― наверное, нет прощения. Но ты все же прости, ты ведь, Кабулов, сильный… Да и за свои ошибки я поплатилась… сполна. Будь великодушным, Даврон, и прости.

― Успокойся, пожалуйста, я не держу ни на тебя, ни на Карлена обиды, поверь… Судьба, наверное, такая, Светлана…

Первое заседание комиссии Госарбитража было назначено на вечер, когда в Заркенте спадала изнуряющая жара. Кабулов после обеда пригласил к себе сотрудников лаборатории по основаниям, в последний раз собираясь выслушать доводы своих инженеров, чтобы избрать окончательную тактику, как вдруг распахнулась дверь и в кабинет вошел Муртазин. Взволнованный вид Карлена заставил Кабулова подумать, что разговор пойдет неприятный, о Светлане, и он тут же принял решение захватить несколько специалистов из лаборатории с собой в Заркент, чтобы обговорить все в дороге. Попросив их подождать внизу, в машине, он предложил Карлену сесть. Извинившись, Кабулов предупредил: через два часа в Заркенте начинает работу комиссия Госарбитража.

— Я не займу у тебя много времени. Вот, возьми, ― Карлен протянул Кабулову разогретую на солнце кожаную папку.

— Что это? ― Кабулов с удивлением взял потрепанную папку в руки.

― У тебя есть что-нибудь выпить? Налей-ка, не так просто мне говорить с тобой. Знаю, ты вправе сказать, что я мерзавец, держал эти документы до последнего часа.

Даврон Кабулович открыл неприметный для постороннего глаза вмонтированный в стену бар, достал непочатую бутылку коньяка, бокал, поставил все перед Карленом и вынул из папки бумаги. Одного взгляда на докладную Карлена, имевшую входящий гриф института, и на ответ за подписью докторов наук и главного инженера проекта было достаточно Кабулову, чтобы понять цену этим документам. Он помнил, что когда-то Муртазин заходил к нему и говорил, что дамба при определенных обстоятельствах может просесть. Но тогда он и представить не мог, что Карлен, несмотря на возражения УКСа, выполняя свой инженерный долг, все-таки официально поставит институт в известность.

— Сюрприз, большой сюрприз. И, как я понимаю, не для меня одного, ― улыбнулся Кабулов.

― А ты не спеши, посмотри дальше. Там еще лежит заключение независимой лаборатории по грунтам, она полностью подтверждает мои выкладки. А лаборатория энергетиков известна в Узбекистане, и специалисты там прежние: начальник, чья подпись стоит на документе, недавно докторскую защитил.

— Ты что-нибудь за это хочешь? — спросил вдруг Даврон Кабулович.