Виталий Кривенко: Как поживаешь, шурави?

– Козел ты хренов, думаешь, форму напялил, и тебе ничего сделать нельзя?

И въехал ему в лоб, он отлетел и грохнулся на стул, шары у него на лоб вылезли от неожиданности и удивления. Меня тут же заломали два мента, которые были в дежурке, не успел я ничего понять, как оказался на полу в наручниках, и меня уже пинают сапогами. Капитан начал кричать:

– Не бейте, пришьем ему покушение на форму!

И вдруг удар по голове, и я потерял сознание; очнулся в телевизоре (камера с решетчатой дверью), голова моя была вся в крови. Утром меня повели на суд, и судья объявил мне пятнадцать суток. А если бы мне не пробили башку, то пришили б покушение на форму и дали три года, не меньше.

И после этого я за льготами никогда не ходил, и даже толком не знаю, какие они там вообще. Жена поначалу ходила, чего-то там пробивала, но все было бестолку, а я сказал, что не пойду, и никогда меня об этом не проси.

Еще много всякого приходилось слышать в связи со службой в Афгане. Но я уже успокоился, и думаю, да черт с ними со всеми, главное – живой пришел с Афгана, руки-ноги на месте и голова вроде в порядке, а что еще надо мужику?

Теперь вот война в Чечне, что придется пережить этим ребятам, и как их Родина отблагодарит – неизвестно, и как отнесется к ним общество – тоже не ясно. И еще неизвестно, где трудней, на войне быть, или после войны жить. А в стране нашей доблестной меняются только названия, а люди все те же, и какая разница, как весь этот бардак назвать, коммунизм или капитализм, а хрен все равно не слаще редьки. И как современную молодежь не хают, а когда надо, она всегда спасает честь страны и задницы политиков, которые эту кашу заваривают.

Я неоднократно слышал вопрос об уровне патриотизма у Афганцев, находились мудрецы, которые ставили нам в пример американских призывников, сжигавших повестки у военкоматов в знак протеста против войны во Вьетнаме, а мы будто б покорно шли на убой.

Я не измерял уровень патриотизма, и понятия не имею, как он измеряется, и не знаю, что там делали американские призывники, мне на них наплевать. Но что касается нас – Советских Афганцев, то я расскажу вот что. Начну по порядку.

Я должен был призваться в 83-м, но из-за неладов с законом я опоздал на 2 года и призвался в 85-м. Повестка была на 1 июня в стройбат, и я спокойно работал, ожидая отправки. И как-то вечером 15 мая, когда я спал дома (мне надо было идти в ночную смену), меня вдруг разбудил какой-то парень. Вручил мне повестку и сказал, что он из военкомата, и что я должен появится сегодня в 23.00 на ЖД вокзале для отправки в армию по спец команде 20а, то есть через семь часов. Я спросонья не могу ни чего сообразить, мать должна придти с работы через два часа, отец в рейсе и приехать должен на следующий день, а братишка поехал с ним. Я по быстрому оббегал друзей и девчат, кого смог, закупил водки и вина, благо на днях выдали зарплату. Мужикам с работы поставил ящик вина, из родственников мать позвала, кого успела. Сели, посидели, и ночью я укатил служить, из близких родных попрощаться успел только с матерью.

Рано утром я был в областном центре. С вокзала нас привезли в облвоенкомат, зачитали по спискам, потом в автобус и в аэропорт, даже не было медкомиссии, которая всегда бывает, когда привозят в облвоенкомат, и к обеду того же дня я был уже в Питерской учебке, толком еще не отрезвев.

Нас сводили сразу в баню, выдали форму, и дали два часа, чтоб привести эту форму в порядок, а потом начали дрючить прямо с первого дня. Учебка была общевойсковая и уставная, здесь были десантура, морпехи, погранцы и мотострелки, отсюда отправляли даже на Кубу. Сержанты были наполовину из Западной Украины, дрючили нас до предела человеческих возможностей. Были и передышки от службы, и в месяц раза 2-3 по выходным нас водили на концерты и по музеям, каждый из нас один или два раза сходил в увольнение. Наш комбатареи майор Кодрин начинал службу рядовым курсантом в этой учебке, потом сверхсрочником, прапором, потом младшим лейтенантом и так до майора, без учебы, а чисто службой, он был до мозга костей солдат, и относился ко всем соответственно, расслабухи не давал.

Через пять месяцев, после всевозможных марш бросков, полевых разверток, стрельбищ, строевых, политзанятий и физподготовок из меня, абсолютного раздолбая, сделали универсального солдата, натасканного физически, морально, политически, да как хотите. Я с трудом верил в то, кем я стал, но недаром говорят, что возможности человека безграничны, и мне очень помогла эта учебка впоследствии.