Виталий Кривенко - Экипаж машины боевой

– Где бараны? – спросил Хасан.

– Залезь на броню, оттуда видно, – ответил ему Сапог.

Хасан запрыгнул на броню и крикнул:

– Вон они, скоро будут напротив нас! Пошли Юра, лучше урвем у пастуха одного барана, чем по озерам шляться.

Хасан спрыгнул с брони и пошел в сторону отары, теперь уже и мы заметили баранов, их было около сотни, позади баранов шел пастух. Я догнал Хасана, и мы быстрым шагом направились в сторону отары. Минут через пять мы настигли баранов и остановились, поджидая пока чабан поравняется с нами. Бараны не спеша проходили мимо, на первый взгляд они неплохо выглядели, все были крупные и с большими курдюками.

– Сейчас я выберу заеб-тельского барана, – довольным голосом проговорил Хасан.

– Да они здесь все заеб-тельские, – спокойно ответил я, глядя на проходящих баранов.

– А я выберу самого заеб-тельского.

– Пусть хоть какого-нибудь даст.

– Кто!? Да я ему, душаре вонючему башку отрежу! Он сейчас мне всех баранов отдаст и еще спасибо скажет! – возмутился Хасан.

– Потом сам будешь наблюдающим ночью стоять.

– Да не ссы ты, Юра. Кто он такой?

– Кто бы ни был, а убивать его не стоит.

– Да кто собирается его убивать, если он по хорошему барана даст, то пусть живет себе спокойно.

– А если не даст?

– Даст, жить захочет – даст.

Пока мы болтали, пастух уже оказался напротив и, не обращая на нас внимания, продолжал идти дальше с таким видом, будто нас не замечает. Хасан окликнул его, пастух остановился. Хасан махнул ему рукой, чтоб тот подошел. Чабан постоял немного, потом медленно направился в нашу сторону, судя по его поведению, особой радости от встречи с нами он не испытывал. С виду он казался дряхлым стариком, но как часто таких вот дряхлых стариков приходилось встречать в горах с буром или гранатометом, и бегали эти дедки по скалам не хуже горных козлов.

Одет он был в выцветшие шаровары и сарбосовский китель, на голове была намотана чалма.

Хасан обратился к нему на таджикском языке, чабан начал что-то возбужденно отвечать, показывая рукой в сторону Грековского блока. Хасан, перебив чабана, стал на него кричать, а я стоял и наблюдал за ними. Мне было тревожно за Хасана, в таком возбуждении он мог вытворить все что угодно. Вдруг Хасан резко вытащил штык-нож из сапожка и приставил его к горлу чабана. Вот этого я и боялся и, подскочив к ним, схватил Хасана за руку, в которой он держал нож.

– Э, Хасан, ты че делаешь, оставь этого деда в покое.

– Юра, уйди нах-й! Не лезь, я сам разберусь с этим чертом. Он ох-ел ваще.

– Да знаю я твои разборки, сейчас завалишь его, а потом жди подлян от этих духов.

Бараны в это время продолжали идти дальше, и отошли от нас метров на пятьдесят, приближаясь к спуску в низину.

Хасан что-то крикнул чабану в лицо и, убрав нож от его горла, резко оттолкнул его, старик сделал пару резких шагов назад и чуть было не сел на задницу. После чего Хасан заткнул нож на место, вскинул автомат, передернул затвор и выпустил очередь по отаре баранов. Несколько крайних баранов повалились на землю, остальные с криком побежали дальше к речке. Я заметил, что два барана лежали и трепыхались в пыли, два лежали без движения, а один, прихрамывая на заднюю ногу, с криком бежал за отарой.

– Хасан, ты че делаешь – придурок!? – воскликнул я.

– Я бля сейчас все стадо перестреляю, и этого придурка пристрелю.

– Да объясни ты, че происходит?

– Не хочет давать по-хорошему, говорит, «на вас баранов не напасешься, если каждому давать, то баранов на всех не хватит», жалуется, что Грек одного барана забрал у него.

«Ну слава богу», подумал я, хоть пастуха Хасан не пристрелил. Чабан в это время что-то кричал, размахивая руками, постоянно вспоминая Аллаха.

– Че он кричит? – спросил я Хасана.

– Наверно хочет, чтоб я его застрелил, – сказал Хасан и ткнул дуло автомата в лицо пастуху.

Тот мгновенно заткнулся и уставился перепуганным взглядом в Хасана.

– Хасан только не убивай его, ну тебя нахер.

– Это будет от него зависеть, он кричит, что пожалуется нашему командиру на то, что мы издеваемся над мирными жителями и грабим их. Сейчас я ему пожалуюсь, рожа ох-.евшая.

Сзади послышались шаги, я обернулся и увидел Туркмена. Теперь я был за Хасана спокоен, Туркмен не даст ему напороть глупостей.

– Что за стрельба у вас тут!? – крикнул, приближаясь к нам, Туркмен.

– Да вон, Хасан рога мочит, – ответил я.

– Хасан, че такое? – спросил Туркмен.

– Че такое, че такое! Козел этот ох-ел ваще. По-хорошему барана дать не хочет, да и еще угрожает – душара вонючий. А откуда я знаю, может он дух, может он специально тут ходит и высматривает наши блоки, – рассуждал Хасан, тыкая чабана в грудь стволом автомата.