Array Array - Становление Бойца-Сандиниста

Чтобы никто меня не узнал, мне дали темные очки. И я смотрел на людей, и, о ужас, я чувствовал не только свою обнаженность. Знаешь ли, гораздо сильнее было ощущение того, что я проникаю в Леон как-то тайно. То есть для меня это было непонятно, и я себе не мог это представить, но меня это тяготило и стало главной причиной моей неуверенности, словно предвещая возможную гибель или «шанс» попасть в плен. Мы старались добираться до явки по бедняцким окраинам, объезжая центр города. Она находилась в Субтиаве, в доме одного нашего товарища, портного по профессии. Его дом находился в квартале или двух от Королевской улицы. И что за радость, когда я вышел из машины и увидел «Плохиша», Луиса Гусмана, Кинчо Ибарру и Хорхе Синфоросо Браво, которого я и раньше лично знал. Нам сказали, ешьте. Потом я помылся и мне дали городскую одежду. Всего я возжаждал тогда: и шоколада, и пепси-колы, и «ослицина молочка» от Прио... Чего только я в конце концов тогда не хотел? Да, всего, и мне не верилось, что вновь я здесь, в Леоне, и ни гвардия, ни служба безопасности Сомосы, ни мои друзья, ни семья об этом не знают.

Пробыли мы там дня четыре, когда от Педро Арауса, члена Национального руководства [85] Высший коллегиальный руководящий орган СФНО. , пришел мне приказ отправляться в Окоталь, где после операции я должен был начать работу в региональной организации севера страны. В то время ее возглавлял «Пелота» (настоящее имя — Мануэль Моралес Фонсека)... Там же находился и Байярдо Арсе.

На рассвете, где-то в полшестого утра, мы пешком покинули нашу явку. Кварталах в двух от дома нас должна была подобрать машина. Нет, ты представь себе! Иван Монтенегро, Кинчо Ибарра (он был тогда председателем КУУН) и я открыто шагаем по улице, а ведь в этот час кое-где люди уже встают и по домам разносят на продажу хлеб и масло. Так вот, поскольку мои спутники были меньше меня «замазаны», то я шел в центре, а они по бокам. Так меня хоть немного, но укрывали от посторонних взглядов, поскольку мы шли прямо по утрамбованной земле средины улицы. Вот когда я сказал себе: «Ну, дела! Это и есть всему конец!..» Ясное дело, что меня сразу же узнали, и я заметил, как у людей глаза становились аж квадратными. Некоторые даже приветствовали меня... Но население Субтиавы было известно своим боевым духом. Эта бедняцкая окраина в идейном плане была нами почти целиком завоевана.

В общем, меня посадили в автомобиль. Кто его вел, не помню, но ехали мы по шоссе Леон — Сан-Исидро. В Сан-Исидро, у пересечения дорог, я пересел в другую машину. С собой у меня было только мой пистолет, да к нему запасная обойма, а также немного патронов россыпью. Водителя автомобиля я узнал и обрадовался, что им оказался Тоньо Харкин, то есть доктор Антонио Харкин Толедо, вольный сын Новой Сеговии... [86] Новая Сеговия, район на севере Никарагуа, где некогда боролся генерал Сандино. Она стала одним из символов революционной борьбы и ее преемственности. Очень удивившись — он-то считал, что я в горах, — Тоньо сказал мне: «Привет! Как дела, Худышка! А ты вон как потолстел». — «Не пори чушь, это я-то потолстел». — «Да уж вижу». Давненько мы с ним не виделись, и он посчитал, что я потолстел. Хотя скорее всего я просто опух от маиса и посоля, которых я в горах столько съел. На его взгляд, я стал и побледнее, и это, ясно, так и было, поскольку солнца-то я там почти не видел.

Доставили меня в Окоталь и начали готовиться к операции. Мне было страшновато, так как я решил, что оперировать меня будет какой-нибудь врач из симпатизирующих, причем на явке, в подпольном госпитале. Так, как я слышал, это бывало у «Тупамарос» [87] Активисты левого уругвайского движения Национального освобождения им. Тупака Амару. , у которых под вывеской салонов красоты действовали целые больницы и т. д. Почему-то я считал, что и у нас все обстоит точно так же.

«Так когда операция?» — спросил я Тоньо. «Ну, — ответил он, — вначале мы должны посмотреть, как там дела в больнице в Сомото, потому что я хочу прооперировать тебя там». — «Да как же это меня будут оперировать в больнице в Сомото?» — «Да так, а где же, ты думаешь, нам тебя оперировать?» — «Нет... вообще-то я так спросил. Просто мне любопытно узнать, что это за больница». А меж тем душа моя ушла в пятки.

Итак, мы поехали в Сомото. Интересно, что жену Тоньо, Луису Молину, я знал и раньше. Мы были старыми друзьями. Поэтому я решил, что останусь жить в его доме. Однако меня поселили по соседству, в доме напротив, и так я и остался при своем желании увидеть Луису, которая, впрочем, находилась тогда в Эстели.