Array Array - Становление Бойца-Сандиниста

Время от времени кто-то отходил по малой нужде. В горах это часто случается. А только ты отошел от стоящих группой друзей, сразу вспоминаешь город, семью, свою мать, жену, начинаешь думать, насколько реальна победа, и о том, сколько еще раз придется встречать здесь рождество, сколько все это продлится и когда мы уйдем отсюда. Причем все это пролетает перед тобой за то мгновение, на которое отошел в сторону, и сразу же забывается, лишь только опять присоединяешься к ребятам и продолжаешь петь и хохмить. Пока мы разговаривали между собой, Родриго кашеварил, и из кухни начали долетать в определенной последовательности различные запахи. И мы их узнавали, хотя и находились в метрах 20 от кухни. В горах органы чувствуют обостреннее. Вот это каперсы. Это томатный соус. А это кетчуп, горчица... Так мы определяли приправы и расспрашивали друг друга: «А что теперь-то положили? А это!» И т. д.

А когда все было готово, ну, боже, что за аромат? Мы утратили ощущение времени. К тому же они принесли каждому по две сигареты сверх нормы. Дневная норма состояла из шести сигарет. И это при лучших условиях. А они принесли еще по две сигареты, да еще по три карамельки на каждого. Это было мотовство, настоящий праздник. Дополнительные сигареты, конфеты, индюшатина и главное — ее запах. Но чуть отойдешь от товарищей, как все это очарование отступало прочь. Поэтому я старался реже отходить. Ведь как хорошо погрезить наяву.

Наконец прозвучал всеми ожидаемый голос, чья интонация, как всегда, была лаконично командной, механической и сухой: «Пища, товарищи». Все построились. Какой аромат. Вместо ложки я полез пальцами и помню, что попал в маслины и каперсы. В темноте ты дотрагиваешься до маслины и ощупываешь ее. Я взял эту маслину, впился в нее зубами... и тут же вспомнил маслины, которые ел в городе. Слюна, перемешиваясь с соком маслины, вызывает ощущения, уносящие тебя куда-то и вызывающие рой воспоминаний. Так, а это каперс и томатный соус... И когда ты ешь, зажмурив от наслаждения глаза, то можешь представить себе великое множество самых дивных вещей.

Но... что за подлость, произошла трагедия, сразившая Лусиано, вызвавшая бешенство Родриго и деморализовавшая всех. Оказалось, что индюшатина уже была посолена, а Лусиано посолил ее еще раз, сделав ее несъедобной. А я все равно ее надкусывал. Но не из-за голода, а чтобы подстегнуть воображение. Только надкусывал, и больше ничего. Ведь индюшатина впитала в себя приправы, и я ее обсасывал сбоку и выел всю приправу. В итоге я съел и все мясо.

Еще я как-то встречал рождество на подпольной явке в Тегусигальпе [76] Столица Гондураса, северного соседа Никарагуа. . Это было незадолго до победы. Праздновали это рождество вполне по-городскому. Я тогда, помнится, возглавлял вместе с Рафаэлем Майреной нашу организацию в Гондурасе, где уже явно задержался. Так вот, мы, несколько товарищей, друзей и подруг, собрались вместе. Напряженности особенной там тогда не было, и мы танцевали, ужинали и вспоминали наших товарищей. Я, к примеру, вспоминал товарищей из моего отряда. Представлял себе, как они там, в горах, и это накладывалось на воспоминания о других моих встречах рождества. Я вспомнил, что иногда их приходилось встречать на марше, идя всю ночь. И ты все шел, шел, и больше вспомнить нечего. Разве что когда присядешь отдохнуть, то побеседуешь с тем, кто оказался поблизости: «Гляди-ка, брат, ну и дела. Кто знает, как все идет в этом мире. Вот мы здесь, а где-то там люди пьют и всякое там, сам знаешь, что делают...» И это, если у тебя нет твердых принципов, оказывает деморализующее действие.

В первые годы нашего партизанского бытия мы с любопытством наблюдали за крестьянами. К примеру, как он украшает свое ранчо. Вообще, чувствуется ли в горах аромат рождества. В городе все совсем по-иному: свечи, подарки, открытки, веселье. У рождества есть свой запах. Последние дни декабря — это дело совершенно особое. Люди смотрят веселее. На рождество и в Новый год они становятся более красивыми. Дома, да что там, даже твой собственный дом кажется иным. А ведь это тот же самый дом, каким он всегда был во все дни. Мы хотели увидеть в горах, придя из леса на ранчо, есть ли и здесь этот специфический аромат праздника, ощущаемый в декабре. Ведь тогда люди всегда что-нибудь покупают. Хоть какую-нибудь вещь. А если и нет, то ребенок-то уж отпразднует рождество. Для него найдется игрушка. Так какой же крайней должна быть нищета, чтобы рождество не заглядывало сюда.