Андрей Дмитраков - Когда приходят ангелы

По дороге она с грустью поведала мне о Василии, ее втором муже, который очень плох и почти не встает с постели. И тут же подзадорила меня: «Андрюш, я тебя познакомлю с интересной соседкой, очень хорошей девочкой».

«Начинается, — подумал я, улыбнувшись. — Ох уж эти бабушки!»

Я разместился на втором этаже дома с видом на Английский парк. В ясную погоду с балкона можно было увидеть и Эльбрус. Деревянная лестница, густо обвитая виноградником, круто уходила вверх. Поднявшись по ступенькам, я очутился в комнате, где стоял огромный шкаф, плотно забитый литературой. «Тетушкино наследство». Тетушка в молодости училась в МГУ, коллекционировала книги и встречалась с Гагариным после его космического рандеву. По углам ютились старинные кресла, на стене — персидский ковер, у стены с ковром — кровать.

Мы поужинали. К столу поздороваться со мной вышел Василий. До ужаса тощий, небритый. Было видно, что человек серьёзно и давно болеет. Я встал из-за стола и, подойдя к нему, пожал холодную, крючковатую руку. Он утробным, поблекшим голосом поприветствовал меня и удалился вглубь дома. А я, уставший после дороги, взял ключ от второго этажа, поднялся в свои апартаменты, разделся, все еще покачиваясь, словно в вагоне, лег в постель и отключился.

О Кавказе сказано много, слишком много. Настолько, что вышеупомянутая фраза уже сама по себе избита. Однако каждый раз, приезжая сюда, вроде бы все уже увидев и изведав, продолжаешь восхищаться и открывать для себя по-новому этот удивительный край.

Утро обычно начиналось с того, что я, ещё погружённый в сон, но уже некрепкий, с прозрачными размытыми пятнами реальности, начинал ощущать тепло первых ласковых лучей, осторожно проникавших в комнату через небольшое окошко. Луч нежно касался моих голых пят и неторопливо скользил выше по восточному орнаменту ковра на стене. Это был верный признак того, что бабушка скоро придёт будить меня к завтраку. Я бодро вскакивал, стараясь опередить её, дабы не оказаться застигнутым в качестве сони, и выходил на балкон помолиться Богу и поздороваться с Эльбрусом. Свежесть солнечного утра и далёкий, но такой прекрасный, с розовым оттенком, снежный двуглавый красавец, своим верхним изгибом напоминавший полет фламинго, а также предвкушение замечательного, ничем не обременённого дня, приятно тонизировали и настраивали на позитив. После завтрака с явным оттенком перца я устанавливал раскладушку на крыше гаража, из которого бабушка выезжала на своём коньке-горбунке-жигулёнке на рынок торговать.

— Андрюша, отдыхай, читай, загорай, ничем себя не утруждай. — И через минуту: — Будет время, черешню обери, траву под черешнями выкоси, спили вон те кустики, ковер выбей и вымой. Обед — на плите. Если дядя Вася что-то попросит, дай ему. И как чаю попьешь, сахар, варенье, фрукты прячь в холодильник. Муравьев в этом году много. Так и норовят подсластиться. Если что, звони...

Над крышей спокойно раскачивалась и шелестела ветвистая крона старого грецкого дерева, будто приглашая передвинуть раскладушку в тень его. Но я хотел загореть. Начал с пятнадцати минут на солнце, дальше — двадцать, ну и так далее. Мы с отцом однажды взяли напрокат катамаран и, бороздя зелёную гладь местного водоёма, так сгорели, что спины покрылись волдырями, налитыми кровью, которые после лопались так, что майки снимали вместе с запёкшейся кожей. Но это было в детстве. Теперь я опытный солнечный купальщик, хотя пигментные пятна остались на спине навсегда.

Черешня напротив дома давно поспела. Соседские пацаны, проходя мимо, засматриваются на неё, но боятся меня и даже не пытаются лезть на дерево. И я выношу им из дому ведро с собранной по указанию бабушки ягодой и угощаю. Они удивлённо благодарят, набивая заветной черешней карманы и рты, и насыщаются. Но к вечеру я снова ловлю их жадные взгляды, устремлённые к верхушкам деревьев. Подзываю их и опять выношу ведёрко. Они спрашивают, недоумевая от моей беспричинной щедрости:

— Откуда вы?

— Из Беларуси.

— Тогда понятно, — смеются они и убегают.

А я закрываю глаза и вижу Полесского «бусла», который хлопает крыльями, поощряя мою черешневую благотворительность.

Из-за поворота появится дедушка Октай, в тюбетейке и с седой бородой. Он непременно тащит за собой тележку, как правило груженную чем-либо, и обязательно под завязку. Он приехал много лет назад из Баку, поселился по соседству и живет с тех пор, разводя коз, курей и прочую живность. Добрый кавказский старичок.