Андрей Дмитраков - Когда приходят ангелы

Погода в те весёлые, праздные дни стояла отличная. Солнце не жгло, ласково щадя наши плечи, спины и радостные лица. Прохладный свежий ветер, вдоволь нагулявшись по морским просторам звёздной южной ночи, залетал в открытое окно съёмной квартиры. Точно взбалмошный бродяга приятель, прокутивший ночь до утра, ветер врывался в сонные комнаты, будил, бодрил, вдохновлял, и мы, едва проснувшись, всей компанией спешили на пляж.

Чем ближе к морю, тем гуще чувственный трепет поднимается в груди. И ты, предвкушая встречу с прекрасным, зажмуришь глаза на мгновение и почувствуешь, как спокойная волна с убаюкивающим шумом и клокотанием коснётся твоих, уже слегка загорелых ног и покорно отступит, изменив сложную мозаику камешек, ракушек, округлившихся осколков бутылочного стекла. Выбросит на берег быстрого краба, откинет на сушу нерасторопную, кисельную медузу.

Из каких же далей и времён спешила волна к этим берегам? Сколько неба впитала она в себя? Сколько дельфинов благословило её на долгий путь к твоим ногам? И эта волна никогда не похожа на предыдущую, и она никогда не станет следующей. Она неповторима. Лишь одно незыблемо — она всегда твоя.

Я помню первую сознательную встречу с морем. Летней ночью далекого детства мы с отцом ехали в поезде, и я не мог уснуть. В купе было душно, а на душе неспокойно и тревожно без всякой причины. Мне двенадцать лет. Колёса с уже привычным лязгом отстукивали последние километры нашего пути. В вагоне все спали. Рано утром мы должны были прибыть в город с громким названием — Адлер. Я поднялся со своего места и прошёл к открытому окну, что напротив купе проводницы. Вскарабкался на выступ у печки и выглянул наружу, в нежный август. И вдруг впервые в жизни увидел, услышал и почувствовал море. Ошеломлённо вдохнул его неповторимый незабываемый аромат, ощутил могучую силу его и великую тайну. Я испугался этого необъятного, тёмного, неспокойного пространства, этого неслыханного ранее шума, плавного, но мощного наката волны. С каким-то нелепым страхом я осознал, что оно живое. В панике спрыгнул с выступа, ударился подбородком, ушиб колено. Прихрамывая, побежал в своё купе, запер дверь изнутри, и с головой укрылся одеялом. Затаил дыхание, замер. Но страх потихоньку таял, подогреваемый жаром любопытства, и я осторожно вышел из купе, на цыпочках подкрался к окну, всматриваясь и вслушиваясь в манящую, зыбкую даль, и простоял, не в силах оторваться от окна, до утра. Я видел, как всходит солнце, и золотистая сверкающая бирюза разливается по бескрайней глади. Широко открыв глаза, я наблюдал за рождением невероятного утра. Сонные чайки купались в лучах небесного светила, и где-то там, я не мог понять — далеко это или близко, чуть уловимая глазом, линия горизонта едва разделяла глубокую синь бездонного неба и голубую бесконечность сияющего моря. Небо и море сливались в один Божественный, грандиозный, неповторимый пейзаж. Мне больше не было страшно. Я был уже влюблён. Это чувство живёт во мне и сейчас. Много лет прошло с тех пор, и я снова и снова приезжал на побережье…

По пути на пляж мы с друзьями купили арбуз. Расположились у самого «коридора жизни», у береговой линии, где встречаются вода, небо и суша, где любят гулять босоногие влюблённые и обожают барахтаться дети. Наспех сбросив с себя одежду, мы исполнили нами же придуманный, шуточный ритуал, под названием «Хабыдыш». Это когда ты, выжидая волну повыше, разгонишься и со всего маху бросишься в неё, закинув ноги, технично, словно прыгая через планку. И тебя накроет и закрутит в солёной круговерти, закупорит уши, сорвёт плавки, и ты захохочешь-забулькаешь под водой, ощущая всю прелесть и радость жизни. Это и есть, настоящий «Хабыдыш».

По вечерам мы выходили в город, заболевший разгульной бессонницей, как минимум до октября, подхвативший ангину от холодного пива, накрытый таинственными тенями ночных парков и разноцветными зонтиками уличных кафе. Мы гуляли по его лунным аллеям, посещая бары и ресторанчики, почти до рассвета. У нас не было повода быть счастливыми, а отсутствие его — явный признак счастья. Мы были молоды, здоровы, и не задумывались о многом в те прекрасные, млечные ночи, а просто мечтали и смотрели на звезды.

В одном из таких заведений, приглянувшемся нам своими соломенными крышами в африканском стиле, было многолюдно. Народ отдыхал с размахом. Вина лились рекой. Закуски стояли горой. Смех, возгласы, шум и гам доносились отовсюду и не умолкали не на секунду. На танцполе и стар, и млад, плясал и радовался, кружа в безудержном хороводе без остановки. Персонал заведения не поспевал обслуживать клиентов. Ночь переливалась огнями и мелодиями типичного морского курорта в самый разгар сезона. Мы присели за несвободный столик, так как свободных не было, спросив разрешения у двух девушек. Они не отказали нам, а вежливо пригласили присоединиться.