Махбод Сераджи - Крыши Тегерана

Я восхищаюсь Доктором, но не могу заставить себя не думать о Зари. В этом, конечно, я никогда не признаюсь, особенно если учесть, как мы донимаем Ираджа за то, что он глазеет на сестру Ахмеда. Мои мысли о Зари в основном чистые и невинные. Самая постыдная фантазия, в которой я давал себе волю, такова: если я когда-нибудь женюсь, пусть моя жена будет в точности как она, умная, красивая, деликатная, порядочная и вежливая, — ведь это все, что мужчина хочет найти в женщине, как я думал. Разбор качеств Зари, однако, быстро оканчивался тем, что я представлял себе наш первый поцелуй в ночь женитьбы, отчего казалось, будто мои жилы наполняются кипятком. Наши лица сближаются, она закрывает сияющие глаза, и я вдыхаю ее тонкий аромат, в приливе нежности прижимаясь губами к ее губам. В этот момент я приказывал себе остановиться, и с тех пор меня не посещали подобные мысли о ней, по крайней мере осознанно.

Доктор всегда читает, даже на ходу. Ахмед клянется, что пару раз видел, как тот налетал прямо на фонарный столб. Он стал моим другом и наставником на правах одного из немногих людей, которым нравятся те же книги, что и мне. Он восхищается философией Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Жана Поля Сартра и Бертрана Рассела. У него есть все пьесы Бертольта Брехта и Джорджа Бернарда Шоу, произведения великих американских писателей, таких как Джек Лондон, Джон Стейнбек и Говард Фаст.

С Доктором меня познакомил Ахмед.

— Он самый умный парень в нашем квартале. Гораздо умнее тебя, — поддразнил он меня.

А потом прошептал, оглянувшись по сторонам:

— Думаю, он из тех, кто не любит шаха.

— Вполне логично, — пробормотал я.

Я знал, что большая часть студентов университета — истовые противники режима тирании.

— Почему он такой умный? — спросил я.

— Не зря его называют Доктором, — ответил Ахмед тоном всезнайки. — Он не врач — ты ведь это знаешь?

Я улыбнулся и кивнул.

— Он прочитал все на свете. Он знает все. Он как энциклопедика.

— Что такое энциклопедика? — спросил я, смеясь над его оговоркой.

Оставив мой вопрос без внимания, он продолжил:

— Думаю, он, наверное, единственный человек, который пользуется более длинными словами, чем ты! И всегда обсуждает политику. Слава богу, ты этого не делаешь.

Ахмед взмахнул рукой, словно собирался меня стукнуть.

Я снова рассмеялся.

В свое время я по-настоящему узнал Доктора. С его помощью в мою жизнь прочно вошла марксистская философия. Он рассказывал о диалектическом материализме, детерминизме, централизации и концентрации капитала, хвалил и цитировал таких философов, как Луи Альтюссер, Эрих Фромм и Антонио Грамши — марксистских ученых, сочинения которых запрещены в Иране.

Доктор спрашивал о моих интересах, увлечениях и учебе в школе. Когда он узнал, что я заядлый читатель, глаза его загорелись.

— Кто твой любимый писатель? — с жаром спросил он.

— Я люблю произведения Горького, — побаиваясь парня, которого называют энциклопедией, неуверенно произнес я. — Мне нравятся все русские писатели, которых я читал, — Достоевский, Шолохов, Пушкин.

— Правда? — воскликнул Доктор. — Где ж ты раньше был, друг мой? Это так здорово!

После долгого обсуждения русской литературы и ее влияния на большевистскую революцию тысяча девятьсот семнадцатого года Доктор спросил:

— Что ты думаешь о положении людей в наших деревнях?

Вопрос меня не удивил, если принять во внимание предшествующий разговор с Ахмедом. Прежде чем я успел ответить, он сказал:

— Условия их жизни ужасны. Ты когда-нибудь был на ферме?

Я кивнул.

— Знаешь, некоторые считают меня идеалистом, но я мечтаю о том дне, когда ни один человек не будет ложиться спать голодным. Я хочу найти способ дать образование любому, чтобы каждый мог полностью себя реализовать. Я хочу равенства и справедливости для всех, независимо от социального положения и классовой принадлежности.

Я чувствовал горячий энтузиазм Доктора и его увлеченность и относился к нему с искренней симпатией.

— Не знаю, как ты, — продолжал он, — но я вижу себя миссионером в деревне, хочу помогать людям копать колодцы, обучать их новой ирригационной технологии, технике сбора урожая и фильтрации питьевой воды. Знаешь, сколько людей умирает ежегодно от употребления загрязненной воды?

Я покачал головой. Он тоже, выражая всем своим видом озабоченность.

— Я хочу помочь им управлять своей жизнью, вместо того чтобы ждать, пока какой-то Бог вызволит их из несчастий. Ты меня понимаешь?