Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

Где-то далеко-далеко внизу, на самом дне распадка спряталась волчья стая. Скольких она потеряла сегодня? Но ничего! По весне из логов выйдут волчата и вырастут сильными, злыми, коварными. Они отомстят за вожака, слышит морозящий душу волчий вой. Его зовет волчица, обещая любовь. А может, это он сам взвыл напоследок, простился со стаей навсегда.

Мишка прибежал припоздало. Стая сбежала. Свора подошла к костру. Псы легли на короткий отдых.

Аслан с Мишкой пили чай, общались:

— Пойми, братан, конечно силой тебя никто не держит в горах. Отец может нанять пастухов или договориться с племянниками. Но знай, как только сбежишь, здесь в селе тебя никто не будет считать человеком и мужиком. И не только в этом селении. Пастухи друг друга знают. Не только в горах, а и в городе уваженья не будет. Путевую бабу за себя не уломаешь. Здесь легко свое имя потерять, вот только получить и отчистить его удастся ли…

— Что ж мне теперь до смерти в этих горах мориться? Без захода в город, без отдыха? Краше было б на зоне канать. Кто придумал овец? И зачем их столько нужно людям?

— Погоди, скоро узнаешь, когда получишь в руки первую заработанную копейку. С тех пор у тебя не будет лишних вопросов, а жизнь перестанет казаться наказанием…

Мишка еще долго разговаривал с Асланом. Рассказал, как сам в детстве пас овец, свыкался с горами, сколько перенес и пережил.

— Ты в те годы жил с отцом, с родней. Тебе дали возможность учиться, жить без забот. А я всякую копейку зарабатывал трудом. Ведь в горы пошел, когда квартирантки появились, они присматривали мать. Ну а я зарабатывал на хлеб и знал, что мне нужно вернуться домой живым, ради матери, понимал, что кроме меня она никому не нужна и помрет в одиночестве, случись мне не вернуться. Ведь вот ты годами ее не навещал, не вспоминал о ней. А мамка и по тебе плакала ночами и молилась… Я это слышал. Легко лишь упрекать, что не помогла, когда отбывал на зоне срок. Но как она сама, беспомощная, тебе поможет? А я не хотел тебе высылать. Ведь в зону ты попадал по своей дури. Воровал, грабил, не от голода, а с куража.

— Жлоб ты, падла, а не братан! А теперь еще и козел! Сушишь мне мозги. Вместе с паханом приморили в горах, чтоб двинуться отсюда не мог, ремонт придумали. Иль решили, что мне теперь негде примориться? Хрен вам всем! Хватит мне лопухи мыть, как вам кисло дышалось! Ты в городе канал притом, а я на шконке! — вскипел Аслан.

— Я тебя на шконку не толкал!

— Придурок! Все твои горы и беды не стоят и дня ходки в Архангельск. Я и там выжил, и вышел на волю живым.

— Чего ж здесь расквасился?

— Без навара нет понта тут дышать!

— Не беги вперед ветра. Скоро другое залопочешь.

— Не хочу здесь больше! — оглянулся Аслан на странный звук и увидел в нескольких шагах от себя матерого волка. Он притаился за выступом скалы, но выдали сверкнувшие зелеными огнями глаза.

— Глянь! Он вернулся! Та же стая! Опять возникли. По мою душу нарисовались! — толкнул Мишку локтем.

— Зови собак. Сам! Шустрее!

Едва Аслан подал команду, волк исчез.

— Заманивают в распадок. Там им проще разделаться с псами. Смотри, не пускай!

Псы, рыча, ходили вокруг отары, настороженно принюхивались к запахам, вслушивались в звуки ночи. Аслан не пустил их догнать стаю, дал команду охранять отару, и псы снова заходили вокруг овец, сбившихся в плотный круг.

— Не обломилось зверюгам! Смотри, как близко подкрались. Никогда еще так не борзели! — удивлялся Аслан. Он решил залить водой чайник и пошел к палатке.

— Ты погоди с чаем. Поспи до утра. Я тут сам справлюсь! — сказал вслед Михаил и, подозвав Султана, придвинулся поближе к костру, к теплу, подживил его хворостом, задумался о своем, о доме, о матери и Лянке. Стоило немного расслабиться, как обе появились…

Вот они говорят на кухне, обнялись, смеются весело! Как два родных человека тесно прижались друг к другу.

— Странно, пока жила у нас Лянка, я и не замечал ее. А ушла, и унесла с собою тепло и свет. Дом пустым и холодным стал. Выходит, еще тогда любил девчонку. Но ведь она всегда была рядом, потому не тревожился и не переживал, думал, так будет всегда.

Мишке вспомнилось, как возил Лянку по магазинам, одевал девчонку. Та всегда старалась купить что подешевле.

— Вернись, Ляна домой! — просил Мишка, но та хмурилась, качала головой:

— Не могу. Меня никто не поймет. Скажут, что я сама повисла на тебе. Так нельзя. Все осудят.

— Но ведь ты жила с нами.

— Тогда все было иначе, — опустила голову девчонка. И тихо продолжила: