Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

— Миша! Аслан когда приедет хоронить отца?

— Не жди его.

— Почему? — вытянулось лицо женщины.

— Они поругались.

— Он не может простить покойного отца?

— Значит, не все можно забыть! И я Аслану не могу приказать, он старший брат. Сам за себя ответит. Обещает приехать через месяц, не раньше. Он только перегнал овец на другое место. Пусть сыновья оглядятся там.

— Сыновья? Чьи? — открыла рот баба.

— Я не оговорился. У Аслана двое детей. Уже подростки. Помогают пасти отару уже давно. Его жена учительница. Таней зовут. Живут они дружно. Ты не волнуйся. У Аслана все в порядке. И не ругай его за то, что в мужике человек проснулся, какой все годы дремал. Не простил отца, что тот при всей семье козлом назвал, неспособным сделать свое дитя! Он родной! А там были чужие, те, кто приняли его и заменили всех нас. Уж и не знаю, как он выдержал и не выбил его из дома кулаком.

— Одумайся, Мишка! Какой бы ни был, он ваш отец!

— А он обо мне почему забывал? На годы, на целое детство, отказывался от меня! Почему ему не было стыдно перед людьми! Сыскался, когда я уже работал. А и теперь намекал, чтоб мы с Лянкой платили ему за проживание. Я так и не врубился для чего, кому он собирал деньги?

— Вам на будущее! Уж такой он был, жил, как и я, в капкане своей судьбы, с предрассудками и глупыми надеждами. Ни одна не сбылась. А ведь как мечтали! Думали, чем больше заработаем, тем счастливее заживем. Да только деньги со счастьем не дружат.

Имей, старик, хоть горы золота, минуту молодости не купить, ни за какие блага не отодвинешь смерть, не купишь смех и любовь, не высушишь слезы. И только счастье умеет все. Но оно обошло семью стороной с того дня, как Катя попала в дом Хасана. Там говорили только о деньгах, любили и дышали, берегли и копили, их целовали и гладили, их просили у Бога. Вот и теперь у Хасана кучи денег. А нужны они ему теперь? Он ни единого часа у смерти не выкупил. Она не отпустила в жизнь и на минуту. А для чего копил?

— А ты? Чем лучше? Вы слишком похожи с ним. Знаешь, мы с Лянкой собрались уходить в общежитие от отца. Чтоб родила она спокойно, зная, что никто не посмотрит косо в сторону ребенка и не спросит, сколько стоит горшок или ванна, игрушка или конфета малышу. Чтоб рос спокойно, без подсчетов, во что он обходится в каждом дне.

— Теперь о чем говоришь? Никто вам уже не помешает. Весь дом ваш. Аслан если захочет, пусть занимает мою квартиру, когда я уйду. Кажется, недолго осталось мучиться. Вот только кроме тебя, Мишанька, даже на том свете вспомнить и пожалеть некого. Все впустую, все мимо, жизнь как сон. Радостей не было.

— Что ж мне говорить, если и ты жалуешься. Я с детства жил для тебя. Кормил как мог. Старался не обижать. И все хотел одного, жить с тобою вдвоем, без чужих людей в нашей квартире. Но ты, как и отец, не могла остановиться и выдавливала меня из дома. Ты тоже любила только деньги. Вы с отцом вели странную игру, кто из вас больше накопит. Но никогда не признали честно, сколько каждый насобирал? Вы утаивали не только это, а сколько бед из-за денег пережили сами и мы — ваши дети. Вы вдалбливали в нас свое, но добились обратного. Мы перестали понимать вас и уважать. Слышишь, мам, не плачь. Это случилось давно и уже ничего не исправить и не вернуть, — пошел к двери, предупредив, что прямо сейчас поедет в Прохладный и вернется лишь вечером.

Катя долго сидела на кухне, оглушенная известием о смерти Хасана. Она вспоминала его молодым и совсем недавним. Вот здесь он сидел, все прощенья просил, не верил, что за все годы не имела она хахалей и никем не увлекалась. Кате было смешно. А Хасан смотрел на нее как тогда, влюбленным мальчишкой, тому она поверила, нынешнему не прощала…

— Неужели он никогда уже не придет? Не предложит примиренье. Он так мечтал, чтобы Лянка родила внучку, похожую на Катю, и он будет растить ее сам. И окружит ребенка самой нежной заботой:

— У меня так много в душе нерастраченного тепла. Я все ей отдам! — обещал Хасан.

— А сколько за это потребуешь с Мишки? Ведь на халяву ты на руки дитя не возьмешь. Я тебя знаю, — ехидно рассмеялась баба.

— Постарел. Теперь уже не торгуюсь. И Миша с Лянкой моих шуток не хотят понимать, все грозят бросить, уйти насовсем. А как же одному оставаться в старости? Это все равно что живьем самому в гроб лечь. Но ведь у нас с тобой два сына! Почему они не с нами? — спросил чуть не плача.

…Хасана похоронили скромно. Десятка два работников его мастерской, несколько стариков-соседей, Миша и Катя.