София Каждан - Сибирячка

— А почему её раньше я не видел? — не унимался сосед, — А может это все-таки Сашкин сын?

— Точно! На этот раз ты угадал! Это мой сынок. А это его бабушка с дедушкой, — и иронией в голосе заверил Александр.

Прошло несколько дней. Цеховский младший не пугал больше Светлану, не задавал ей никаких идиотских вопросов. На ее вопросы отвечал конкретно и ясно «да» или «нет». Николай по несколько раз на день наведывал друга. Это был повод лишний раз взглянуть на «родственницу» друга. Сосед, не переставая, восхищался красотой и обаянием Науменко.

— Светлана, Денису плохо, — услышала она голос Александра, находясь в ванной комнате.

Вбежав в зал, мать увидела, что у малыша рвота. Он сидел бледный на тахте и плакал. Цеховский стоял возле тахты и держал стакан с водой.

— Дай ему воды, — предложил хозяин квартиры.

— Мамочка, мне очень плохо, — плача, сквозь слезы произнес ребенок. Не успел он это сказать, как у него повторился очередной приступ рвоты.

— Сыночек, миленький, что с тобой? — плача спросила мать.

Она подала ребенку стакан с водой, и он, выпив его, снова стал рвать.

— Сыночек, что же ты миленький наделал? Татьяна Павловна вчера только постелила новый комплект белья. Что же мне сейчас с тобой делать? Ты его весь испачкал.

— Положи ребенка на мою кровать, — предложил свою услугу, пещерный человек. — Не бойся, я не заразный.

Светлана, прижав сына к своей груди, заплакала еще сильнее. Цеховский открыл двери своей комнаты, пропустил Светлану с держащим на руках ребенком вперед. Не прошло и пяти минут, как у малыша повторился очередной приступ рвоты.

Александр принес с кухни графин с кипяченой водой и поставил его на подоконник.

Когда приступы прекратились, и мальчику стало немного лучше, хозяин комнаты показал, где лежит чистое постельное белье, и попросил открыть форточки.

Пижама Дениса, была испачкана и Александр, предложил свою услугу:

— Открой шкаф и возьми мою сорочку. Не будет же ребенок лежать голый.

Поменяв постельное бельё, Науменко пошла в ванную, стирать.

Оставшись наедине с мальчишкой, спросил Александр:

— Денис, что ты сегодня ночью делал на кухне?

Мальчик молчал. Цеховский второй раз повторил тот же вопрос. Но малыш продолжал упорно молчать. Он лежал под новым голубым одеялом, в красивой голубой мужской сорочке и совершено не хотел отвечать на поставленные ему вопросы.

— Я знаю, почему тебе стало плохо, — погладив ребенка по головке, сказал Александр. — Когда, все уснули, ты пошел на кухню и взял конфеты. Ты скушал все, что было в вазе, а затем скушал весь оставшийся торт, который мы вчера не доели.

— Мой ребенок никогда чужого не возьмет! — ворвавшись в комнату, закричала Светлана. — Почему это Вы решили, что он съел конфеты?! Вы, что видели?! Следили за ним?!

— Успокойтесь и не кричите, — спокойно произнес хозяин комнаты, — Во-первых, кто Вам сказал, что Денис съел чужие конфеты? Раз малыш в этой квартире живет, он может кушать и брать все то, что считает нужным. Во-вторых, извините, видеть я ни как не мог, даже если бы очень захотел. Увы, у меня нет глаз, и Вы это сами прекрасно знаете. В- третьих, я Вас очень прошу не вмешиваться туда, куда Вас не просят. Вы, что не видите, что у нас сугубо мужской разговор, и мы его как-нибудь решим вдвоем без вашей помощи!? Будьте так добры, идите в ванную или на кухню и занимайтесь там своими делами. Наши дела и проблемы мы решим, как- нибудь без посторонней помощи. Не забудьте, пожалуйста, закрыть дверь с обратной стороны! — выпалив эти слова на одном дыхании, Александр нащупав край кровати, присел рядом с малышом.

Он взял руку Дениса, потом несколько раз погладил его по головке:

— Не нужно больше так делать. Сладкого много есть нельзя не только детям, но и взрослым. Неужели ты так любишь сладкое? — поинтересовался взрослый у ребенка.

Денис вскочил из-под одеяла, и что есть силы, обхватив своими тоненькими ручонками за шею Цеховского, заплакал. Александр хотел обнять, поцеловать, прижать это хрупкое создание к своей груди, но, вспомнив, что он не брит и, по словам Кольки похож на Бармалея, которым можно пугать детей, не стал этого делать.

— Прекрати пугать ребенка своим видом! — услышал в комнате знакомый голос друга Бармолей. — Тебя днем увидишь можно лишиться рассудка, не говоря уже о том, если это случиться ночью. Разрыв сердца на месте обеспечен любому нормальному человеку. Давай-ка, старина, я приведу тебя в человеческий вид.