Джонатан Кэрролл - Поцеловать осиное гнездо

– Нет, не затем. Но я не знала, что ты уже это видел. Я лишь хотела устроить тебе дополнительный сюрприз. – Она вернулась туда, где сидела раньше, и снова опустилась на пол. – Я должна рассказать тебе о своем открытии. Это изменит всю твою книгу, Сэм. Ты что-нибудь знаешь о Джоне Лепойнте? С трудом сдержавшись, я спросил:

– Нет. Кто это?

– Сокамерник Эдварда Дюрана-младшего в Синг-Синге. Он еще жив. Я разыскала его для тебя. Он живет в Пауэре, штат Мэн. Ты должен поговорить с ним. Должен .

– Мне наплевать на книгу, Вероника! Мне нужна моя дочь. Просто скажи мне, где она. Ответь, и я никому ничего не скажу. Ни полиции, никому, ничего. Где она?

Вероника уронила голову на грудь, и я видел лишь пышные волны рыжих волос, которые все скрывали от меня. Еще один парик, еще одна хитрость.

– Почему ты не можешь просто быть собой, Вероника? Почему тебе всегда надо лгать и притворяться кем-то другим?

От взгляда на ее согбенную фигуру, на ее раскаяние в очередном ужасном поступке моя злость возобладала надо всем остальным.

Вероника медленно подняла голову и взглянула на меня с кривой, ничего не выражающей улыбкой. Когда она заговорила, ее голос звучал холодно и отстраненно.

– Потому что ты был для меня единственным. Человеком, которого я больше всего любила и которым восхищалась. Это началось давно, а потом ненадолго этому суждено было сбыться. Мы были так близки, что я смогла это ощутить, я чувствовала это у себя на ладони! Боже, боже, боже! – Она задрожала и закрыла глаза. – Когда я поняла, что снова все делаю не так, то подумала: может быть, я смогу превратиться в кого-то, кого ты полюбишь? Но и тут я вела себя не так, да? – Она коснулась своей щеки и сокрушенно пожала плечами. – Я встретилась с матерью Касс. Однажды я пошла за ней и заговорила, в «Блумингдейле». О ее губной помаде. О туши для ресниц! Боже, какая пустышка, Сэм. Какая она дура, пустышка!

Вся в Армани и почти без мозгов. Но ведь ты женился на ней, верно? – Она хлопнула ладонями по полу. Стук эхом отдался в гулкой комнате. От хлопка у нее из кармана выпал на пол маленький револьвер.

Я попятился. Собрав все свое мужество, я прошептал:

– Где моя дочь? Пожалуйста.

Она подняла револьвер и положила на колени. Потом вдохнула и, надув щеки, выдохнула:

– В «Холидей-инн» в Амерлинге. Номер сто тринадцать. Я бы никогда не причинила ей вреда, Сэм. Никогда... Но ты только так мог со мной поговорить. Я видела это в твоих глазах, когда мы последний раз были вместе. И подумала: ладно. Пока оставлю его в покое. Но, может быть, еще помогу ему с книгой. И потому продолжила розыски. Потом, узнав про Лепойнта, я поняла, что нам надо еще раз поговорить, еще один раз. И я... – Она попыталась еще что-то сказать, но слова умерли в холодном воздухе.

До Амерлинга было всего две мили. Я мог добраться туда за десять минут. И потому сделал шаг к двери. Вероника вскочила так быстро, что я не успел и двинуться. В ее руке был револьвер, и она целилась мне в голову.

– Стой! Тебе придется меня выслушать! Я искала и искала. Я так хотела помочь тебе, что забросила все остальное и выяснила, Сэм! Все, что тебе нужно для книги. Поговори с Джоном Лепойнтом. Это все, о чем я прошу. Богом клянусь, я оставлю тебя в покое. Только обещай, что ты поедешь и поговоришь с ним...

– Мне наплевать на книгу, Вероника. Сожги ее прямо сейчас, прямо здесь, на полу, мне все равно. Отпусти меня. Отпусти меня к дочери, чтобы я забрал ее домой.

– Единственные люди, кого ты любишь, – твоя дочь и Паулина. Только эти двое. Больше ты никого не способен любить. Кроме себя... Но знаешь что? Я понравилась твоей дочери! Очень понравилась. Вот что она мне сказала, когда я отправлялась сюда: «Молюсь, чтобы у тебя и папы все наладилось». Мне все равно, поверишь ли ты, но это правда. Именно так она сказала! Я ткнул в нее пальцем:

– О, я тебе верю, но кто ей понравился? А? Настоящая Вероника Лейк, кто бы она ни была, или одна из тех масок, которые ты носишь в кармане, как мятные пастилки? Да! Мятные пастилки, чтобы отбить запах...

– Заткнись! Прекрати, Сэм! – Она поднесла дуло револьвера к своему подбородку. Темный металл на фоне ее розовой кожи. Ямка от ствола. – Ты не можешь полюбить меня? Прекрасно. Но я могу преследовать тебя как призрак. Это хорошо. На втором месте. Но тоже неплохо! Ты сейчас увидишь это, и я вечно буду тебя преследовать!

– Вероника! Не делай этого! Пожалуйста!

Ее лицо смягчилось; казалось, она расслабилась, все прошло, но через мгновение она пошатнулась и быстро шагнула ко мне. Сначала мне показалось, что Вероника на меня бросилась. Я услышал звук разлетающего на осколки стекла и увидел фонтан крови, бьющий из ее груди. Пока она пыталась удержаться на ногах, в нее попала еще одна пуля. Только тогда я понял, что она стреляла в себя! Она сделала это, застрелилась!