Людмила Петрушевская - Не садись в машину, где двое (рассказы, 2011)

Он понимал, что накуренные городские гопники и малолетние шлюхи обсядут экраны в библиотеке и начнут скачивать себе порноигры, что затащить парней в театральную студию будет невозможно, что батиком вряд ли кого заинтересуешь, слишком сложно, и неизвестно, куда девать конечный результат, а шить придут только немолодые бабы, а уж, кто захочет мараться с глиной и ковать железо, вообще непонятно.

Ведь самое главное — не только обучить мастеров, но и обеспечить рынок сбыта для их работ! Дать им жить, проще говоря.

А вот на это в нищем городе надеяться не приходилось.

Далее обученные им голодные художники могли прокормиться только одним, сбывая наркоту…

Тем не менее он все свои затеи не оставлял, даже завязал отношения с интернатом для психохроников, чтобы обучать их простейшим ремеслам, и нашел там двух девушек-психологов, двух почти монашек, которые посвятили себя работе с даунами, аутистами и лежачими парализованными, обитателями скорбного дома.

Там тоже возникли беспредельные возможности вложения денег. Планы рождались огромные. Девочки оказались грамотные, суровые, понимающие, ходили в синяках (аутисты, бывало, дрались).

Особенно ему нравилась Аня, ребенок из интеллигентной семьи, которая была не похожа на своих родителей ни в чем (отец актер, мать журналистка, известное дело). Аня ходила в платочке, глаз не поднимала, она оживлялась, только когда приходила в интернат и работала с больными, читала им, учила писать и таскала судна за несчастными лежачими.

Аня все больше занимала его разум, уже мерещилась ему по ночам, но она оказалась недостижима. Не шла ни на какой контакт, кроме делового в интернате. И телефона у нее не имелось.

После работы за ней заезжал кто-нибудь из родителей.

Аня, понятное дело, при ее внешности со всех сторон подвергалась мужским атакам и потому избегала ходить по улицам.

М. навел справки по своим каналам.

Ему продали ее досье. Девочка закончила заочно школу и факультет психологии. В возрасте тринадцати лет была изнасилована группой ребят. Это было громкое дело в другом регионе, мать Ани, чуть не сойдя с ума, добилась восьми лет строгого режима для соучастников. Проводив насильников на зону, город не давал семье прохода, у подъезда дежурили тайно смеющиеся рыла: а че, адрес известен, мамаша выступает по ящику, отец играет в театре и снимается на местной киностудии. Их буквально затравили.

Аня, выйдя из больницы после аборта, отказалась посещать школу и вообще выходить из дома. Семье пришлось бросить все и уехать — именно сюда, где теперь разворачивался со своей благотворительностью М.

И где он готовил фронт наступления на девушку Аню.

И тут он тяжело заболел.

По времени это совпало с тем, что Аня перестала появляться в интернате для психохроников.

Выяснилось, что она вообще оттуда уволилась.

Телефона у нее так и не было. Родители отказывались отвечать на вопросы.

Пришлось воспользоваться еще раз услугами того товарища, который продал ему Анино досье.

Восемь лет уже прошло! В родной город несчастной семьи вернулись насильники из зоны, зэки, одержимые жаждой мести. Уже прошли сообщения о том в Интернете. Один новоявленный блогер по кличке Ацский — далее следовал полный ник — написал, что Анна (по отчеству и фамилии) его жена. Он ее первый мужчина, участник ее первой брачной ночи. Он лишил ее девственности! И он ее не забывал ни на секунду эти восемь лет, занимаясь сам с собой ночью на шконке на зоне. И он добьется своего, она с ним ляжет… И он передаст ее сразу же другим. Она должна всем им. Они заплатили за те часы в сарае своей молодостью и жизнью.

М. уже серьезно болел, ездил за границу на обследования, все дела в родном городе он передал группе своих сотрудников, не прекращая ежедневной связи с ними. Но не думать об Ане, не заботиться о ней он уже не мог. Еще одна ниточка у него оставалась, тонкая нитка надежды — он все время звонил второй девочке, психологу из интерната, Оле. Оля оставалась единственным человеком, с кем могла видеться Аня. Оля ходила к Ане домой, работала с ней как психотерапевт, но все это, как она призналась М. с горечью, были пустые хлопоты. Аня четко шла к суициду. Имелся еще один вариант, какой-нибудь дальний монастырь, да сил не оставалось. Оля колола Ане сильные барбитураты, какие предназначались интернатским бесам.

М. попросил Олю предложить Аниным родителям вывезти девочку за границу и положить там в клинику. Он гарантировал ей кредитную карту на полмиллиона долларов и полную свободу.