Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой.

— Я?—удивился директор. — Вы же в больнице...

— Пришлось выписаться. Мне слишком нужно в Париж.

— Владимир, я в очень сложном положении, — замялся Фомич. —То есть, конечно, я обещал, я не отказываюсь... Но вчера было собрание, и... Одним словом, все проголосовали за ваше увольнение из театра.

— Вот это номер! — искренне удивился Володя. — Я уволен? А в чем дело?

— Владимир! Вы то есть, то вас нет... Театр в очень сложном положении. Идут вводы. —Алексею Фомичу явно трудно было это говорить.

Высоцкий не на шутку разозлился:

— Ну да... Мне нужно чуть больше времени, чуть больше свободы.

— Это я очень хорошо понимаю, зачем вам нужно время, — обиженно произнес Фомич. — Сейчас — на чёс? Я правильно понимаю? В Узбекистан?

— Вы неправильно понимаете. Я никуда не еду.

— А мне говорили... Тогда я вообще не понимаю.

— Мне нужно работать! — доверительно произнес Володя. — Мне просто нужно работать.

— Так работайте! — так же доверительно ответил директор, — Кто ж вам не дает? Вы же не работаете!

— Я имею в виду другую работу.

—Ах, вы про это... Вы — артист! Вы большой артист! Но то, что вы изволите называть работой... — Алексей Фомич стал подыскивать подходящее слово.

— Я... — Высоцкий резко поднял тон разговора, — называю работой...

— Не надо на меня кричать! Я все слышу. Конечно! Поэзия, работа над словом, так сказать.... Но какой вы поэт? Я тоже иногда пишу. Но это же не значит, что я писатель. Я директор театра, а вы актер этого театра. Вот наша с вами работа.

— Если я артист этого театра, — Володя улыбнулся, — то дайте мне характеристику для выезда.

Фомич встал и торжественно произнес:

— В данный момент это невозможно, я очень сожалею!

Володя вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

— Машуля, напечатай мне характеристику. Текст стандартный, число сегодняшнее.

— А подпись чья?

— Фомича.

— Не подпишет.

— Ты напечатай.

Машуля пожала плечами, заправила в машинку два листа, проложенных копиркой, и застучала по клавишам: «ХА-РА-КТЕ-РИ-СТИ-КА».

* * *

Володя направился в курилку. Дымили все, несмотря на запрет шефа. При появлении Высоцкого стихли. Юра, который сидел чуть в стороне, встал и даже поклонился, не вынимая сигареты изо рта.

— Привет. — Володя подошел к доске приказов, нашел распоряжение по противопожарной безопасности, подписанное Корниенко, снял его и, выходя, обратился к Юре:

— Можно тебя на минуту?

Юра покорно двинулся за ним. Они вышли в актерское фойе.

— К другому бы не подошел, а у тебя хочу, чтоб получилось. Я сам знаешь сколько с этим Хпопушей мучился? Тут надо... Вот правильно, что куришь. Загоняй себя! Пусть шеф тебя топчет. И когда поймешь: все, больше не могу — прыгай вперед, как с пятого этажа. Толкайся и лети! Не думай, что ребята тебя поймают. Это их дело. Меня пару раз не поймали.

— И что? — Юра завороженно глядел на Высоцкого.

— Летел. Иди. Перерыв закончился.

Юра задумчиво поплелся на сцену и перед дверью оглянулся.

— Владимир Семенович! Я вчера на собрании... я просто не знал, как надо. Извините!

— Не о том думаешь. Роль сыграй.

В приемной Володя положил свежеотпечатанную характеристику на стол. Накрыл ее листом копирки, аккуратно пристроил сверху пожарный приказ. Плетенной ручкой обвел подпись Корниенко, затем взял в руки характеристику. Скопированная подпись смотрелась как родная.

— Талантливо! — он подмигнул, застывшей с открытым ртом Машуле.

* * *

...Резко рванув, «мерседес» оставил клуб пыли у входа в театр. Мужики в пивной активно закачали головами: «Во! Наш орел полетел!»

В здании ОВИРа зал для получения паспортов и виз был переполнен. Высоцкий сел в отдалении, написав на руке номер своей очереди—39. Ждать нужно было не меньше двух часов. Володя тоскливо оглядел душное помещение и собрался было выйти на улицу покурить, как вдруг распахнулась дверь и его окликнула пожилая паспортистка:

— Владимир Семенович! Пройдите, пожалуйста!

Очередь неодобрительно загудела.

— Тут у вас какая-то неточность в анкете. Вас просят зайти.

— Кто просит? — Володя вошел в длинный коридор вслед за женщиной.

Паспортистка скользнула в одну из дверей:

— Сюда, пожалуйста.

Она пропустила Высоцкого в небольшую комнату, где кроме стола и двух стульев ничего и никого не было. Окно было занавешено. Сзади послышался ка-кой-то шорох, и Володя оглянулся. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти в сером пиджаке.