Наталия Слюсарева - Мой отец генерал (сборник)

После вывода наших войск весной 1946 года из Маньчжурии на территории полуострова стала назревать напряженная обстановка. В пятнадцати километрах севернее города Цзинсян произошла вооруженная стычка с гоминьдановцами. Постоянно засылалась агентура. В расположении воинских гарнизонов появились ночные воры и бандиты. Связь с Родиной осуществлялась только по воздуху транспортными самолетами Ли-2. Расстояние до баз 9-й воздушной армии преодолевалось примерно за пять часов. Несмотря на договор, чанкайшисты обстреливали наши самолеты, и, чтобы избежать провокаций, приходилось уходить далеко в море.

Тревожно прозвучало с постов нашей противовоздушной обороны сообщение о том, что 50 американских самолетов идут в сторону Порт-Артура. Вскоре они появились над городом, и некоторые из них прошли на бреющем полете. По приказу в воздух поднялись наши истребители. Один из наших летчиков так прижал к воде американского пилота, что непрошеному гостю небо над Порт-Артуром показалось с овчинку. Генерал Людников срочно запросил по радио наших бывших союзников:

– Чем объяснить действия американской авиации? Последовал ответ:

– Авиация Соединенных Штатов Америки приветствует русских в Порт-Артуре.

Мы категорически потребовали, чтобы подобные «приветствия» не повторялись.

К концу 1945 года в г. Дальнем проживали около 600 тысяч японцев. По решению советского правительства их должны были переправить на японских судах на родину. Эвакуация затянулась. Японцы, подвергаясь притеснениям со стороны китайских властей, вынуждены были искать защиты у советского военного командования.

Однажды к нам в военную комендатуру обратился заместитель начальника школы летчиков-самураев полковник Танака. Он неплохо владел русским языком. Полковник просил, чтобы мы взяли личный состав его школы под свою опеку. Пленных японских офицеров и солдат вместе с семьями насчитывалось около восьмидесяти человек. Продовольственный паек выдавался только военнопленным, которые использовались нами на строительстве запасных аэродромов. Чтобы прокормить своих жен и детей, они создали у себя нечто вроде коммуны. Как только мужья уходили на работу, их жены и дети собирали во время отлива на берегу дары моря или поднимались в горы за съедобными травами и кореньями. Жили они все вместе в одной большой палатке. Как-то мой начальник тыла полковник Михайлов доложил, что исчез пленный японский солдат и уже третий день как его нет. Я обязан был расследовать этот случай и направился туда, где размещались пленные. Войдя в палатку, я застал в ней только женщин с детьми. При моем появлении женщины тотчас встали на колени и опустили головы до земли. По правую руку в том же положении стояли дети. Я остановился и спросил:

– В чем дело?

Полковник Танака объяснил, что это традиция гостеприимства, пусть меня не смущает данная церемония. Во время нашего разговора я заметил, как один мальчуган лет трех поднял голову от земли и повернулся, чтобы взглянуть на меня. Его мать, не поднимаясь, своей рукой нагнула его голову вниз и легонько стукнула об землю. Я поспешил выйти. Полковник Танака сообщил, что пленный солдат отыскался, и попросил меня остаться и присутствовать при разборе этого печального недоразумения. Недалеко от палатки построили пленных. При моем появлении была дана команда «смирно!». Полковник вызвал вперед провинившегося солдата, как выяснилось, убежавшего в самоволку к своей невесте. Солдат, выйдя из строя, повернулся к нему лицом и опустился на колени. После краткого обращения к команде полковник Танака приказал виновному подойти к нему и, взяв его левую руку, с размаху сломал кисть его руки о свое колено. Это явилось для меня столь неожиданным, что некоторое время я не мог прийти в себя от столь варварского метода наказания. Я немедленно отстранил полковника Танаку от командования группой пленных и отправил его к прокурору 39-й армии. Что касается семей, я приказал разместить всех по домам, с выдачей продовольствия, до эвакуации их на родину, в Японию.

Наша армия, за счет своих запасов и сокращения норм довольствия, делилась с жителями Порт-Артура, Дальнего, Цзинсяна. Мы помогали организовывать сельскохозяйственные артели, рыболовецкие хозяйства, часто устраивали совместные субботники. Все излишки земель перешли под посевы. Рыбакам передали целиком мелкотоннажный трофейный флот, с разрешением ловить рыбу в нейтральных водах под наблюдением пограничников. Все фруктовые частные сады также отдали городским жителям.