Наталия Слюсарева - Мой отец генерал (сборник)

Бандеровцы, прятавшиеся в ближних лесах, были настроены резко против советских воинов, особенно офицеров. Неоднократно отмечались случаи нападения. Однажды во время очередного полета над лесом я услышал хлопки, напоминающие звуки выстреливающей пробки от шампанского, но не обратил на это особого внимания. Позже авиамеханик доложил, что насчитал на броне моего самолета до двадцати пяти пробоин от автомата – это было дело рук бандеровцев.

Наступило утро генерального наступления – 13 июля 1944 года. Летчики, авиатехники, оружейники и весь личный состав летных частей еще до рассвета прибыли на аэродромы. От шума и рокота запускаемых моторов из близлежащих рощи и леса поднялись стаи грачей, своим криком как бы приветствующих наступающий знаменательный день. Во всех частях до вылета перед развер нутыми боевыми знаменами проходили митинги. Выступавшие на них прославленные летчики, техники, мотористы выражали единственное желание – побыстрее очистить русскую землю от фашистских захватчиков. Но вот по всему аэродрому из громкоговорителя раздалась зычная команда: «Под Знамя смирно! Знаменосцы – на старт! Экипажи по самолетам – ша-гом марш!»

Точно в назначенное время до отказа нагруженные боеприпасами штурмовики и бомбардировщики выстроились на старте. От струй воздуха, рассекаемых винтами самолетов, затрепетали гвардейские знамена. На востоке медленно разгоралась утренняя заря. В лучах восходящего солнца еще ярче вспыхнули багровым отсветом полотнища боевых знамен. И каждый, кто уходил в бой, обязательно бросал взгляд на святой стяг, зовущий только к победам.

Бомбардировщики, штурмовики, истребители парами, звеньями отрывались от земли и, собираясь в группы и эскадрильи, скрывались в голубом небе. Авиационная подготовка началась с массированного удара более 3000 самолетов по первой и второй полосам обороны противника. Погода благоприятствовала нашему наступлению. Стоял ясный, солнечный день, но непрерывный поток краснозвездных самолетов в воздухе, казалось, закрыл солнце. Могучий гул от работающих моторов перекатывался многократным эхом в горах Западной Украины. Командующий танковой армией генерал Рыбалко и командующий 3-й гвардейской армией генерал Гордов заявили, что за всю войну они в первый раз видят такую мощь авиации. Бойцы переднего края были потрясены увиденной картиной. Выбираясь из траншей и окопов, стоя во весь рост, бросая вверх свои пилотки, они кричали мощное «Ура!» советским летчикам.

В то памятное утро, на рассвете 13 июля, когда пришел приказ о начале нашего долгожданного наступления, я вылетел на По-2 на ГКП 3-й гвардейской армии. При взлете я увидел – а площадка, с которой я стартовал, находилась прямо под окном моей комнаты, – как из окна вылетает моя любимая собака Флейта (а я всю жизнь думала, что это – Зорка) и мчится вслед улетающему самолету. Вылетал я срочно. Дома никого не было. Запер собаку, закрыл все окна в комнате. Хотел как лучше. Думал она останется в квартире до моего возвращения. Но любовь собаки к человеку всего сильней!!!

Флейта с разбегу пробила две рамы со стеклами и выскочила вслед за мной, поранившись до крови. Вот это преданность. Да!

Когда через несколько дней я вернулся с задания, то узнал, что моей собаки нет, и никто из моей охраны, ни адъютант, ни ординарец (черт бы их побрал!), не знал, куда она пропала и что с ней...

Но тогда, в сорок четвертом, когда я разыскивал свою любимую собаку породы сеттер-лаверак, то попросил Оксану: может быть, она мне поможет найти мою Флейту? Та с радостью откликнулась на мою просьбу и через три дня сказала: «Нет, из бандеровцев никто не брал, а украл вашу собаку ваш же большой начальник». Тогда я этому не поверил (и очень зря)...

А украл ее советский генерал-майор, трус и вор Самохин (чтоб ему сдохнуть!). Узнал я об этом от его бывшего начальника оперативного отдела, забыл его фамилию. И когда спустя пятнадцать лет, случайно встретив Самохина в бильярдной санатория имени Фабрициуса в Сочи, я при людях выложил ему свою обиду, он промолчал, а на следующий день быстро собрался и уехал домой... (Так вот о какой драке в бильярдной вспоминала иногда мама.)

В весенних боях 1945 года над территорией Германии мой 2-й штурмовой полк и 2-й истребительный, которым командовал мой друг Алексей Благовещенский, часто базировались вместе на одном аэродроме. Завершалась Висло-Одерская операция. Стремительное наступление танковых армий требовало, чтобы авиация не отставала от передовых частей, а для этого нужна была готовая аэродромная сеть. В тот день я и Алексей находились на КП танковых частей, ведущих сражение за город Ельс. Аэродром противника, располагавшийся восточнее города, находился уже в руках нашей мотопехоты. Советские танкисты захватили его внезапно под вечер, и немцы не смогли толком ни взлететь с него, ни разрушить. Их самолеты в исправном состоянии были рассредоточены по окраине аэродрома и на опушке примыкающего леса.