Григорий Покровский: Ася

Это были три пятиэтажных дома на три подъезда каждый. За ними стояло много деревянных домиков, отштукатуренных и покрашенных в желтый цвет. Рядом с ними были пристроены сараюшки и туалеты. Так как всему офицерскому составу полка не хватало квартир в пятиэтажных домах, то многим приходилось жить в этих деревянных домиках. Каждая вновь прибывшая офицерская жена, будь она учитель, медик или философ, должна была наперво освоить профессию истопника. Ибо другого пути обогреть семью не было. И каждая со слезами на глазах от дыма бежала к своей соседке, поднаторевшей в данном искусстве, за обменом опытом. Уже спустя месяц она могла искусно обучать такую же нерасторопную москвичку или киевлянку, точно также как и она, вляпавшуюся в замужество за бравого курсанта военного училища. В пятиэтажных домах не было горячей воды, стояли титаны, которые топились дровами. И хотя в доме была только холодная вода, центральное отопление и туалет, за эти удобства жильцов пятиэтажных домов называли «белыми». А тех, кто жил в домиках, ходили в сорокаградусный мороз в туалет на улицу, носили ведрами холодную воду, называли «неграми». Получить освободившуюся комнату в пятиэтажном доме считалось большим благом.

Распределением этого блага почему-то занимался замполит полка. Он также ведал и другими благами, например, распределением, дефицитных товаров, поступающих в магазин. Замполит имел специальные списки по очередности улучшения жилья и получения дефицитных товаров. Та семья, где офицер, по мнению замполита, был достоин, могла рассчитывать на его милость. Или, скажем, жена офицера, очень приглянулась ему, то «вознаграждение» выдавалось вне очереди. А так как вне очередников было много, то стоявшим в очереди не много доставалось. Каждая офицерская жена считала за большую честь водить дружбу с замполитшей, ибо только ей и её подругам давалось право продавцом магазина на первоочередной просмотр и покупку вновь завезенных товаров.

Воинская часть была типичной микромоделью нашего больного государства семидесятых годов, где у кормушки стояли партийные чиновники, девиз которых был: «Что создано народом, должно быть надежно распределено между своими».

Рядом с КПП проходила гравийная дорога. А за нею — парк боевых машин. Он состоял из длинных хранилищ, на восемьдесят единиц каждый. В основном техника была в хранилищах. Стоявшие же на открытой стоянке машины, на вновь прибывшего наводили ужас. На многих машинах не было фар, стекол и дверей кабин, некоторые стояли без колес и походили скорей на склад металлолома. Зато на радиаторе каждой машины висела желтого цвета табличка «вода слита». Вторая, такая же желтая, висела на тросу. На ней черными буквами был написан номер машины и фамилия водителя. Каждая машина обтягивалась ниткой, которая опечатывалась мастичной печатью. И хотя во многих автомобилях были похищены целые узлы, прием дежурными по парку осуществлялся по наличию печати и таблички. За всеми этими табличками и печатями следил заместитель командира по технической части майор Пятаков. Он строго спрашивал с дежурных, ибо знал, что любая комиссия из вышестоящей инстанции спрашивает не техническое состояние машины, а за эту чепуху в виде табличек, бирочек, указателей. Если всё это было на месте, в приказе отмечали, что парковая служба в полку организована хорошо.

Вот в такой полк, средний, ничем не отличающийся от полков Советской Армии, прибыли вновь назначенные офицеры. Бурцев первым оценил обстановку, взял чемодан и пошел по направлению к штабу. Навстречу им вышел дежурный по полку. Он приоткрыл и придержал ногами висевшую на одной петле дверь. Пружина, приделанная к двери от солдатской кровати, держала дверь вместо петель и не давала ей упасть. Так как управление полка ввиду своей сильной занятости курило в своих кабинетах, то в штабе царил запах сигаретного дыма, туалета и еще чего-то зловонного.

Офицеры были приняты начальником штаба полка и распределены по подразделениям. Разместившись в коридоре на чемоданах, они ожидали приема командира полка.

Рабочий день давно закончился, но никто из штабных не уходил домой. Без конца открывались двери кабинетов, из-за двери высовывалась голова, глядела на дверь начальника штаба полка и снова пряталась. В кабинете начальника штаба был гость — председатель колхоза — и их беседа что-то затянулась. Штабные все были приучены, что рабочий день заканчивается только тогда, когда уходит начальник. Все томительно сидели в кабинетах и через щелку приоткрытых дверей смотрели на заветную дверь. Наконец ключ в двери повернулся, дверь открылась, и из кабинета вывалились два изрядно повеселевших человека. Председатель колхоза был маленького роста, похож на «колобка». Он буквально катился за Щегловым. Тот остановился возле дежурного по полку и начал давать ему указания на непонятном языке. Из всего сказанного дежурный только и понял «смотрите мне!».