Григорий Покровский: Ася

В роту Бурцева попал и весельчак Валера Шилов: он принимал взвод и был удивлен наличием «мертвых душ» больше, чем Бурцев. Единственное, с кем повезло Бурцеву — это со старшиной роты. Прапорщик Девятников был рассудительный, в возрасте человек. Свое дело он любил, все имущество роты было учтено, аккуратно разложено, поэтому Бурцеву хватило двух часов, чтобы сосчитать всё вещевое имущество роты. Девятников оказался запасливым мужичком. Недостач не было, а, наоборот, были небольшие излишки. Вспомнив о проведенной ночи, Бурцев взял свежие простыни, наволочку и собрался идти на обед. Но к нему подошел дежурный по роте Мамонгулиев:

— Таваристь старший лейтенанта! — прокричал он, приложив руку к пилотке. — Тебя дежурная по пальку завет.

Бурцев с трудом понял, что от него хочет Мамонгулиев. Он подозвал Девятникова:

— Он же по-русски почти не говорит. Зачем вы его дежурным по роте поставили?

— А куда его ставить? Их, таких «чурок», больше половины роты. Этот хотя бы что-то говорит, а есть «азеры», которые с гор спустились и ничего не говорят. Куда их ставить? А славян в роте всего человек десять.

Прибыв в штаб, Бурцев узнал у дежурного, что его вызвали к командиру полка на беседу.

Бурцев уже узнал, что командир полка Егоров Егор Иванович уже два года как командует полком. В этом же полку был начальником штаба, поэтому его считали старожилом. Бурцев вошел в кабинет, приложив руку к головному убору, доложил о своем прибытии. Егоров внимательно посмотрел на него и предложил ему сесть. Вид Егорова напоминал Бурцеву этакого «батю». Широкоплечий, крупное мясистое лицо, черные курчавые волосы. Беседа длилась не более пяти минут. Вначале Бурцев рассказал о себе, потом командир задавал вопросы, касающиеся личной жизни, а также по краткой характеристике техники и вооружения.

Так на новом месте в глазах командира полка Бурцев из неумехи-взводного превратился в грамотного, ориентирующегося в любой обстановке ротного командира. Окрыленный успехом, он буквально вылетел из кабинета.

Когда Бурцев зашел в квартиру, то увидел спящего Геннадия.

— Ты, что, и на службу не ходил? — спросил Бурцев.

— Почему не был, был. Я после развода сразу пришел.

— А чего так?

— Что там делать? Роту отправили на комбинат на заработки. Взводного с людьми отправил. Написал расписание на следующую неделю. Больше делать нечего, пришел домой.

— А как же ты за час написал его?

— А чего его придумывать. Старое переписал, занятий всё равно не будет.

По прежнему месту службы Бурцева занятий тоже не было, но он раньше думал, что это только в их полку, а оказывается и здесь то же самое.

В соседней комнате сидели два человека. Они были в майках, в брюках, но без носков. К их лицу неделю не прикасалась бритва. На столе стояла пустая консервная банка до краев наполненная окурками и горбушка хлеба. Возле стола стояла огромная молочная фляга на сорок литров. Крышка фляги была приоткрыта и оттуда распространялся запах хмельного.

— Что сейчас, утро или вечер? — спросил один у Бурцева.

— Обед, — ответил тот.

— А какой сегодня день?

— Ты дни потерял что ли?

Гена махнул рукой и подозвал Бурцева к себе:

— Не трогай, а то в драку полезет.

— Что они пьют?

— Бормотуху. Заливают флягу водой, кидают ржаной хлеб, сахар и дрожжи. Закрывают флягу крышкой, неделю она прыгает под кроватью, не дает спать, а потом открывают и жрут.

— А когда они на службу ходят?

— Вот как раз ту неделю, когда брага зреет, а всё остальное время в кайфе. Их трое было, да один прошлой зимой уснул на улице, отморозил ноги и руки. Ногу ампутировали, списали «на берег» где-то на гражданке допивает.

В обед Бурцев опять увидел Асю. Он смотрел на неё, и ему хотелось дотронуться до её руки. Но этот назойливый Шилов всё время крутился около неё. Ася кокетничала, шутками отвечала на его приставания. В Бурцеве всё кипело внутри. Он злился на Шилова. «Если бы были разрешены дуэли, — думал он, — я бы вызвал этого юного шутника на дуэль и посмотрел, как бы он шутил тогда». От этой мысли кровь ударила в лицо, лицо покраснело, скулы задергались. Проходя мимо, Ася взглянула на него. Их взгляды встретились, и ей стало вдруг всё ясно — он влюбился и тайно ревнует. Не доев свой обед, Бурцев вышел. На службу он не шёл, а скорее побежал. Он твердил себе, что всё это глупости, что ему нет никакого дела до этого Шилова и Аси. Шилов теперь его подчиненный и он не имеет никакого права вмешиваться в его личную жизнь. На службе, занявшись приемом роты, он понемногу стал отходить. Он представлял себе, как примет роту, как займется обучением солдат. Он не будет спать в служебное время, как его сосед Гена. До осени и итоговой проверки за год оставалось всего два месяца. Конечно, рота была без командира больше, чем полгода. Многое упущено, необходимо много работать, но он будет учить их днем и ночью стрелять, водить технику, бегать кроссы, заниматься на гимнастических снарядах. Он сделает их выносливыми, сильными. Ему поможет в этом Шилов: он только пришел с училища, наверняка, привез новую методику по обучению солдат.