Тихон (Шевкунов) - Несвятые святые и другие рассказы

Через несколько дней мы, получив наконец благословение отца Адриана, вышли в горы, таща на себе тяжеленные рюкзаки с вещами отца Рафаила. Провести нас вызвалась местная монахиня лет сорока, удивительно сильная, взвалившая на свои плечи самую тяжелую поклажу.

Шли мы только ночью, в лунном свете карабкаясь по крутым горным тропинкам, цепляясь за камни и ветви рододендрона. А днем останавливались в монашеских кельях, чтобы не попасться на глаза охотникам.

Мы видели медвежьи следы и следы оленей. Ели вкусный горный мед. Мы познакомились с горными монахами. Некоторые из них были настоящими подвижниками. Мы беседовали с ними, помогали в ремонте келий, построенных из расщепленных топором стволов деревьев.

У одной очень доброй старой схимницы нам пришлось прожить пару дней: в округе бродили охотники. За эти два дня мы слопали весь запас продуктов, принесенных монахиней на зиму. Мы не хотели ее объедать, но от горного воздуха на нас, молодых людей, напал такой зверский аппетит, что мы ничего не смогли с собой поделать и как заведенные метали консервы, жареную картошку и какие-то каши. Кроткая монахиня только успевала для нас готовить. Она ни слова не сказала, но после нашего ухода (как мы со стыдом потом узнали) вынуждена была спуститься с гор и снова заготавливать провизию на зиму.

Наконец, на шестой день пути, у горного ручья мы встретили иеромонаха Паисия, друга отца Рафаила, молодого, веселого и ученого монаха, уже несколько лет жившего здесь.

— Паисий!!! — пронзительно закричал маленький Рафаильчик и бросился к нему вброд через ручей.

Так закончилась эта история. Мы перенесли через стремительный поток вещи отца Рафаила и, простившись, отправились в обратный путь, дорогой рассуждая, отчего и зачем в нашей жизни вдруг появились эти горы, новые люди и все эти необычные приключения.

Как-то к отцу Иоанну подошел молодой человек, выпускник духовной академии, и, представляясь, между прочим заявил: «Я богослов».

Отец Иоанн очень удивился и спросил:

— Как — четвертый?

— Что — «четвертый»? — не понял академист.

Отец Иоанн пояснил:

— Мы в Церкви знаем трех богословов: первый — Иоанн Богослов, апостол и любимый ученик Спасителя. Второй — Григорий Богослов. И третий — Симеон Новый Богослов. Только им Святая Церковь за всю свою двухтысячелетнюю историю решилась усвоить имя «Богослов». А вы, значит, четвертый?

Но все же кому и как Господь посылает духовную мудрость? На самом деле, чтобы быть богословом, совершенно не обязательно носить рясу и оканчивать духовные академии. «Дух дышит, где хочет!» — пораженно повторяет слова Христа апостол Иоанн.

Однажды мы с хором нашего Сретенского монастыря были на Дальнем Востоке, на военной базе стратегической авиации. После службы и концерта офицеры пригласили нас на ужин. Эта православная служба была в далеком военном городке первой за многие годы. Понятно, что люди смотрели на нас с интересом, как на что-то диковинное. Перед трапезой мы, как обычно для христиан, прочли молитву «Отче наш». С нами молился и крестился всеми уважаемый генерал. Часа через два, ближе к концу застолья, офицеры обратились к нему:

— Товарищ генерал, вот мы видели, что вы крестились. Мы вас уважаем. Но не понимаем. Наверное, вы успели подумать о многом, о чем мы еще не думали. Скажите, за прожитые годы вы поняли, что самое главное в жизни, в чем ее смысл?

Ясно, что такие вопросы задаются только после того, как люди хорошенько, по-русски, посидели за столом и прониклись взаимным доверием и доброжелательностью.

И генерал, настоящий армейский генерал, немного подумал и сказал:

— Главное в жизни — содержать сердце чистым перед Богом!

Я был потрясен: по глубине и богословской точности такое мог сказать только настоящий незаурядный богослов — мыслитель и практик. Но, думаю, армейский генерал об этом не догадывался.

Вообще нашего брата священника многому могут научить, а то и пристыдить далекие, казалось бы, от богословских наук люди.

Во время переговоров о воссоединении с Русской Зарубежной Церковью архиепископ Германский и Великобританский Марк признался мне, что в России с ним произошел один случай, который заставил его поверить, что духовные изменения в нашей стране — это не пропаганда, а реальность.

Как-то он ехал с одним священником на автомобиле по Подмосковью. Владыка Марк — немец, и для него было непривычно, что при наличии на трассе знаков, ограничивающих скорость до девяноста километров в час, машина неслась со скоростью сто сорок. Владыка долго терпел и наконец деликатно указал водителю-священнику на это несоответствие. Но тот лишь усмехнулся наивному простодушию иностранца и заверил его, что все в полном порядке.