Волчата недоуменно смотрели на мать белолобого. А та не торопилась уходить. Странно, но и от этих, еще молодых волков, пахнет так же, как и от того пса. Пахнет человеком. Но и он не сумел сберечь от стаи отца белолобого. А этих… в драке и она могла нечаянно погубить. Волчица тихо пошла прочь от полукровок. Знала: они не нападут сзади. И вскоре скрылась за кустами и кочками, оставив за собой петляющий, как волчьи судьбы, след на первом снегу…
Кэрны еще раз подумала: лишь волк смог бы привести сюда стаю. Волчица — нет. На месть у них слабая память. Ушедшая от беды волчица не возвращается на опасное место… И полукровка вместе с волчатами спокойно побежала к избе. Ни ей, ни им не хотелось больше в тундру. Их первая песня на первом снегу могла стать и последней.
Утром человек, едва вышел из избы, увидел следы ночного побоища. Снимая шкуры с убитых волков, все нахваливал полукровок. Он не знал, что убежавший в тундру след оставила волчица, какая никогда сюда не вернется…
Пока не выпадет в тундре новый, постоянный снег, сюда, в избу, не стоит наведываться — решил человек. Лучше приехать после хорошей пурги…
Упряжка вскоре тронулась в путь. Собаки зло порыкивали на волчьи шкуры, какими были загружены нарты. Полукровка бежала следом и радовалась: впервые, без постромков и лямок, бегут впереди собак ее волчата. Снял с них ошейники человек. Что-то по-своему понял… И волчата, прокладывая путь нартам, бежали, будто оберегая ездовиков и человека от всяких внезапностей. Спешили домой.
А через пару недель случилось непредвиденное… Охотник увел упряжку далеко от села. В этот раз он не позволил подросшим собачьим щенкам увязаться за нартами, а оставил их сторожить дом в селе. Кэрны, как могла, мешала охотнику. Сдерживала ездовиков. Но человек не понимал. Полукровка чуяла близкую беду и выла на бегу, предупреждая охотника. Но тот не обращал внимания, полагая, что природа волчицы дает о себе знать. Он поторапливал ездовиков. Тревога Кэрны усилилась. Она заскочила вперед и хотела повести ездовиков к дому. Но собаки слушали лишь голос человека, который вел их к черному болоту. Оно замерзало лишь в середине зимы. В этом месте даже волчьи стаи старались не пробегать. Но этого не знал человек, решивший освоить новый охотничий участок. Вот упряжка подкатила к болоту, едва успевшему покрыться постоянным снегом. Место здесь было открытое, доступное всем ветрам. Тут никогда не держалось тепло. А запах болота гнал отсюда даже самых голодных волков. Зато пушного зверя водилось в избытке. Они-то и нужны были охотнику. Он ставил петли и капканы, ловушки. Радовался заранее предстоящей добыче. Он не видел, как портилась погода, как насупилось, посерело небо, как потянулись по болоту первые змеистые извивы снега — вестники надвигающейся пурги. Здесь она не медлила — налетала внезапно.
Почуяли ненастье собаки. Валялись в снегу. Но человек увлекся: он протирал капканы заячьим жиром, чтоб отбить от них запах своих рук, и ставил их ловко под кочки и пни. Маскировал петли. Соблюдал все охотничьи предосторожности. Забыл обо всем. И… пурга взвихрилась сразу. Она заволокла небо сизой тучей. Опустившись над тундрой, гуднула пустым брюхом по снегу, по болоту. Ветер, поднявшийся будто из середины болота, встревожил ездовиков. Собаки вмиг свернулись в комочки под стлаником, подтянули задние лапы к самым мордам, закрыли глаза. На сколько затянется эта пурга? Дни или недели придется псам лежать голодными под жестким одеялом из снега? Никто не знает наверняка… Лишь бы дожить до конца ненастья. Выбраться из снега. Но повезет ли, кто знает?..
Человек заметил наступавшее ненастье не сразу. Вот он разогнулся, глянул во все стороны. Заметил спрятавшихся от ветров ездовиков и понял: пурга будет свирепой. Он вслух посетовал на собственную неосторожность. Заметь ненастье вовремя — успел бы добраться загодя до зимовья и чаевал бы теперь перед печкой. Да и собачкам не пришлось бы мучиться… Но делать нечего. Разгрузил охотник нарты, поставил их торчком, закрепил остолом, чтоб ветер не унес. Прячась за ними от пурги, развязал кукуль. И, разувшись до чижей [4] Чижи — носки из оленьего меха.
, положив рядом с собой галеты, влез в него. Крикнул к себе вожака упряжки. Тот подошел. Понял. Лег сбоку. Так теплее и человеку, и собаке. С другой стороны улегся волчонок.
А пурга, будто разозлившись, что не сумела испугать, взвыла истошно, зло! И, подхватив уже не пригоршни, а тучи снега, налетела на тундру злой ведьмой. Собаки повизгивали от жестокого мороза, усилившегося от ветра. Волчата прижались к Кэрны. Морды под брюхо ей спрятали. И только один потому остался с человеком, что поверил: с ним будет безопасней и не так страшно.
Читать дальше