Эльвира Нетесова - Запоздалая оттепель, Кэрны

Как и белолобый, она не знала, за что так люто ненавидят ее волки. Помнилось смутно, как однажды они пришли к ее логову. Как мать-волчица защищала весь свой выводок. Но ни матери, ни троим братьям-волчатам не удалось уцелеть. Их порвала стая. Лишь ей, со страху забившейся под корягу, посчастливилось выжить. Стая не приметила… И она росла сама. Поначалу мышей ловила. Потом зайцев. В силу вошла — зверя покрупней промышляла. Никто ничему ее не обучал. Сама наловчилась кормиться. Выжила.

Вдвоем с белолобым они быстро поймали зайца, тут же съели и вернулись к стае. Волки уже успели меж собой перегрызться. Из-за волчицы, которая норовила отнять у собратьев не свой кусок. Грызня была в самом разгаре, как появился вожак. Он зарычал так, что стая хвосты поджала. Но не успел стихнуть голос белолобого, как странный звук донесся до волков. Стая насторожилась. Звук шел с подветренной стороны и поэтому запах кричавшего волки не почуяли. Прячась за сугробами, они пошли навстречу.

В сгущающихся сумерках было слышно прерывистое дыхание бегущих. Из-за поворота, совсем неожиданно, вывернула собачья упряжка. Легкие нарты быстро скользили по насту. Вожак сразу приметил человека. Тот управлял собаками.

Белолобый рыкнул, заставляя стаю уйти. Волки, может, и послушались бы его, если б был человек один. Но с ним были собаки. А их волки не могли терпеть рядом с собой в тундре. Псиного духа не переносит спокойно ни один волк. Стая помчалась рядом с собаками, кусая, грызя их на ходу. Псы были крупными. Они рвались в драку. Но их сдерживали ремни, постромки. Сбившись в один клубок, ездовики стали отчаянно отбиваться от стаи.

Волки не сразу заметили, как из-под перевернувшихся нарт вылез человек. Он попытался перерезать ремень, державший собак и нарты. Но в это время ездовики, сцепившись с волками, покатились под уклон. Нарты поковыляли за ними. Человек успел выхватить из нее что-то. Вожак, увидев то, что однажды уже гремело в тундре, мигом спрятался за сугроб. Там его уже поджидала подруга, единственная не ослушавшаяся вожака. Осторожно выглянув, они смотрели, что будет дальше. А человек не терял времени. Сначала он громыхнул огнем. Но разгоряченные схваткой псы и волки продолжали драку. Тогда человек, нагнав нарты, незаметно подкрался к дерущимся. Вожак увидел, как он выхватил из-под своей шкуры что-то блестящее и воткнул волку в глотку. Коротко взмахнув еще раз рукой, он распорол брюхо волчице, которая усердно грызла загривок ездовику. Вскоре еще два волка расстались с жизнью. И тогда вожак не выдержал. Он выскочил из-за сугроба и прыгнул человеку на спину, норовя повалить его. Но тот лишь пошатнулся, удержался на ногах. Белолобый рванул его на себя изо всех сил. Человек вывернулся. Упал на белолобого и ткнул его чем-то в бок. Вожак взвыл. В глазах закрутились звезды. Слух вожака резанул истошный незвериный крик. Человек покатился по снегу, отбиваясь ногами от наседающей подруги белолобого. Вожак повернулся, чтоб проследить за нею, уткнулся носом во что-то мягкое. Это была кисть руки человека. Перекушенная полукровкой. Все еще сжимавшая колючие, пахнувшие красными тундровыми лужами. От нее веяло волчьей кровью и тем запахом, какой полюбил вожак в своей подруге. Значит, так пахнут собаки. Человек трогал их этой рукой. И, верно, не обижал их. Иначе псы не защищали б его. Белоло-

Отсутствуют 2 страницы

Метель порой выла по нескольку дней подряд. Она загоняла в норы всю тундровую живность, изводя лютым нестерпимым голодом. В такую пору не только охотиться — высунуть морду из сугроба было невозможно. Случалось, жуткие ветра будто измывались над парой обессиленных зверей: раздували сугроб, в каком они прятались, разносили его по снежинке во все стороны. Тогда, припадая к земле, ползком искали они другой приют — новый сугроб, который раскидывался с разгульным свистом. Пурга потешалась над слабой парой, играла ею как песчинками. Она то хоронила под снегами, то выдувала, словно проверяла, насколько живучи серые. Возмущенная настырством жизни, гонялась за другими волками по всей тундре, набрасываясь на них, обрушивая на живых все зло. Волки в стае давно перегрызлись меж собой и волчицами. Держались вместе лишь для того, чтобы на случай смерти кого-нибудь тут же сожрать без промедления. Они стерегли, караулили, торопили этот единственный шанс насытиться. В каждую пургу съедали волки по собрату.

Так было и в других стаях. Это знали тундра и пурга. Потому и удивлялись двум полукровкам, жившим друг для друга. Видно, крепко в них сидела собачья верность, так изменившая волчью, звериную натуру.