Татьяна Огородникова - Очаг вины, или Любовь, диагноз и ошибка одного нейрофизиолога

– А я не выхожу, я жду. Мне почку должны пересадить, вот болтаюсь между небом и землей...

– Понятно, – резюмировал Бо. – Донора ждешь.

– Жду. Жить охота – ребенок недавно родился. Надо на ноги поставить, моя одна не сможет – сама как ребенок. Обидно будет, если не успеют материал найти... – парень вздохнул и улыбнулся, – с другой стороны, все под Богом ходим – ему тоже за каждым трудно уследить...

– Имя у тебя необычное, редкое..

Матвей почему-то импонировал Борису. По большому счету они находились в одинаковом положении – между небом и землей. Как точно он подметил! Очень симпатичный парень, не повезло ему.

Новые знакомые проговорили еще пару часов. О возвращении в закопченную больницу не могло быть и речи. Главврач выступил перед народом прямо на поляне с краткой лекцией о последствиях нарушения правил пожарной безопасности, добившись того, что каждый из присутствующих почувствовал себя немного виноватым в катастрофе. Борис подумал, что врач должен уметь заставить больного чувствовать свою вину просто так, на всякий случай. А вдруг операция закончится плачевно?

Боря решил, что пожар – это знак. В последнее время он стал внимателен к происходящим событиям и толковал их по-своему. Он вызвал водителя и пошел на поиски медсестры.

Та почти оклемалась и, судя по всему, очень обрадовалась появлению симпатичного лысого парня. «В другое время я бы, конечно, не оставил сестричку без внимания», – разочарованно подумал тот.

– Как вам искусственное дыхание? – спросил Бо у девушки. Та жутко покраснела и, опустив глаза, даже будто с некоторой надеждой, спросила:

– А вы делали? – вопрос прозвучал еле слышно.

– Надо же, в столице осталась единственная женщина, которая краснеет! Это так мило. – Боря засмеялся. – Не переживайте, не делал. Я просто вынес вас и бросил, как тюфяк.

На лице девушки промелькнуло разочарование.

– У меня к вам просьба, – решительно заявил Борис. – Я намерен подождать дома следующего вызова на операцию, а вы пока не могли бы принести мне мои выписки и все такое? – Он чуть подумал. – И еще – очень личное – дайте на минутку взглянуть на историю болезни вон того парня, – Борис указал на Матвея.

Сестра опрометью бросилась выполнять поручения красивого мужчины, спасшего ей жизнь. Да что там поручение, она готова была на самую страшную жертву: если бы он сказал ей, что хочет жениться, она бы немедленно согласилась. Поэтому ровно через десять минут полный комплект по запросу был доставлен на пункт назначения. Бумаги остались в целости и сохранности, что давало надежду на скорую ликвидацию последствий задымления. Обстановочка напоминала военные лагеря, а может, и настоящую войну. Пожар в больнице – дело нешуточное. Впрочем, помещение сильно не пострадало. Гарь, копоть и дым – вот что мешало разойтись по палатам и забыть о происшествии. На самом деле загорелось техническое помещение, отделанное вонючим пластиком и охранявшее огромное количество пластмассовых и резиновых запасов. Оно было изолировано, но дверь оказалась закрыта неплотно – вот вам результат обыкновенного разгильдяйства. Обо всем этом пропела сестра, пока Борис смотрел бумаги.

– Спасибо, – он передал историю болезни Матвея назад.

– Возьмите, потом отдадите, – сопротивлялась сестра.

– Не хворайте, – он чмокнул и без того растерянную медичку в лоб и направился к машине.

Вот так же во сне приходят открытия, решения очень трудных проблем. Человек о чем-то постоянно думает, и это не поддается усмирению защитными механизмами сна...

– Домой! – приказал Борис невозмутимому водителю и открыл историю болезни нового знакомого. Матвей все никак не выходил из головы. Честно говоря, Борис, услышав историю паренька, подумал: «Вот кому бы я с удовольствием отдал и почки, и сердце, и все, что угодно, если операция пройдет неудачно. Но чудес не бывает, вряд ли у нас с ним стопроцентная совместимость – группа, резус и что там еще нужно, чтобы органы прижились в другом теле... Вот вам и справедливость: здоровый одинокий кабан ложится под нож умирать, а пацан, у которого есть семья и счастье в личной жизни, потихоньку загнется сам...» Все оказалось гораздо сложнее. Просмотрев историю Матвея, Борис впал в ступор: группа и резус совпадали. Странно, невероятно, удивительно! Раздумывая об этом, Борис добрался теперь уже до своей огромной и удобной кровати и заснул как младенец. Ему приснился Матвей. Они как будто продолжали беседу, сидя на траве возле погоревшей больницы. Все было как тогда, только на прощание, пожимая Матвею руку, Борис почему-то сказал: «Не дрейфь, вырастишь ты своего сына, может, не одного...»