Алексей Никитин - Маджонг

— Сначала ты спросил, что это?

— Да. Так что это?

— А я не знаю.

— Отлично, — рассмеялся Женя. — Тогда расскажи, пожалуйста, мне все по порядку.

— По порядку, — хмыкнула Рудокопова. — Я попала на аукцион в Линдау. Это на Боденском озере.

— Как он называется?

— Аукцион? Это неважно.

— Неважно?

— Это совсем не важно, Женя. Я не хочу заваливать тебя несущественными деталями. Достаточно того, что я оказалась там почти случайно. В гостинице мне попал в руки каталог аукциона, и я решила задержаться на день. Смешно, но этих рукописей.

— То есть их было много? Не одна страница?..

— Подожди, не перебивай!.. Так вот, рукописей, которые я потом купила, в каталоге не было. Книжки разные, восемнадцатый, девятнадцатый век, черно-белые альбомы по искусству начала двадцатого века, рисунки местных художников, довольно слабые. Понимаешь, устроители включили в каталог только то, что они считали ценным. Наверное, хотели сэкономить — цветной каталог отпечатать, это же денег стоит. А они — немцы, копейки лишней не потратят. В общем, меня там один рисуночек заинтересовал, и я решила остаться. Да и вообще, любопытно же.

Перед началом торгов устроители выставили всё, все лоты. Среди тех, что не попали в каталог, действительно ничего интересного не было, кроме истертой кожаной папки с тремя десятками рукописных страниц и почти пустой записной книжкой. Лот назывался «Хозяйственные документы русского князя».

— Какого князя?

— Какого-какого… — передразнила его Рудокопова. — Не скажу.

— Что, и это неважно? — вспылил Женя.

— Да нет, это как раз важно, но я пока не знаю. Не знаю даже, князя ли. Это сейчас уточняют. В их представлении все русские, путешествовавшие по Европе до революции, были князьями.

— Но ты купила эти бумаги?

— Конечно, купила. Они стоили копейки. В них действительно, по большей части, разные деловые и хозяйственные письма. Вернее, черновики этих писем, а черновики обычно не подписывают. Распоряжения, наброски дорожных заметок.

— И вот это, — Женя еще раз перелистал снимки рукописи.

— Да, и это. Когда я покупала папку, даже не думала, что в ней может быть что-то похожее.

— Здорово! Правда здорово. Но при чем тут я?

— Подожди. Я только подхожу к самому интересному. После аукциона, когда мы оформляли покупку, я узнала от устроителей, что моя папка — это остатки большого архива «русского князя». Они около года назад попытались продать архив целиком, но покупателя не нашлось, и архив сняли с торгов. Тогда они распродали его по частям. Представляешь?

— И о покупателях ничего не известно?

— Не совсем, — ухмыльнулась Рудокопова. — Кое-что известно.

— Что значит «кое-что»?

— Я знаю, кто они и откуда. Я знаю, как на них выйти.

— Ну-у… — протянул Женя и развел руками. — Они же могут.

— Не надо мне объяснять, что они могут. Они могут не больше, чем я. А я могу больше, чем они.

— Почему?

— Потому что я знаю о них, а они не знают обо мне, — терпеливо повторила Рудокопова. — Они и друг о друге ничего не знают. Я спрашивала. Никто из них до меня другими покупателями не интересовался.

— Но со временем они все узнают.

— Может быть. Если захотят, если смогут и если успеют. Наша задача — купить их части архива до того, как они решат это сделать сами.

— А если мы уже опоздали?

— Никогда не начинай с худших вариантов. Худшее от нас и так никуда не денется.

— С этим-то я согласен.

— Ну, вот и отлично. Так что, идешь ко мне на работу?

— Кем? Кем ты предлагаешь мне работать? Архивариусом?

— Тебя интересует должность? Звание? Запись в трудовой книжке? Можешь остаться обозревателем, если хочешь. А лучше — разведчиком. Будешь разведчиком третьей категории. Согласен?

— Смешно, — ухмыльнулся Женя. — А почему третьей?

— Чтоб было куда расти. Добудешь одну часть архива — повышу в звании. Со всеми вытекающими. Добудешь вторую часть — повышу еще раз.

— То есть частей всего три?

— Четыре. Четвертая у меня, но меня искать не надо.

— Ну, хорошо. А первая у кого? То есть с кого начинать будем?

— Начнем с Чаблова.

— Теперь понятно, почему ты о нем вспоминала.

— Он приобрел рукопись не сам — через посредников. Поэтому вычислить его оказалось сложнее, чем остальных.

— Ясно. Хотя нет. Здесь, по законам жанра, я должен попросить время на размышления.

— Ага. А я должна сказать, что времени нет. Можешь считать, что законы жанра соблюдены.

— Хорошо это у тебя получается, — засмеялся Женя, — днем ты спросила, нет ли у меня свободного часа. А теперь мы обсуждаем запись в моей трудовой книжке.