Генри Лоусон - Рассказы • Девяностые годы

Миссис Джиотти предложила, чтобы Вайолет немного проводила миссис Гауг и потом вернулась пешком. Девушка хоть развлечется, а к обеду она поспеет.

Вайолет вскарабкалась на повозку и села рядом с Салли. Лицо ее было сумрачно, синие глаза потемнели. Как только они отъехали от трактира, она сказала смущенно и слегка вызывающе:

— Вам, наверно, миссис Джиотти говорила про Чарли?

— Ну конечно. — Салли улыбнулась дружеской и сочувственной улыбкой.

— Я люблю Чарли, — сказала Вайолет, насупившись и устремив взор на безлюдную равнину. — Но я не хочу выходить за него замуж.

Салли не знала, что ответить на это, и сказала первое, что ей пришло на ум:

— Вы еще так молоды, Вайолет.

— Да не в этом дело, — досадливо отозвалась Вайолет. — Если я достаточно взрослая, чтобы влюбиться, значит, я и замуж могу выйти.

— Конечно… — Салли вдруг почувствовала, что эта девочка, пожалуй, знает о любви и браке больше, чем она сама. Во всяком случае о том, как с этим дело обстоит на золотых приисках.

— Я не хочу выходить замуж, — горячо продолжала Вайолет, — я не хочу, чтобы мужчина командовал мной и награждал меня ребятами. Мама говорит, что все мужчины одинаковы. Они на все готовы, лишь бы добиться своего, а потом прости-прощай! И им все равно, что будет с тобой и с ребенком. Мама говорит, что когда-нибудь девушка должна выйти замуж и приспособиться к мужу. Но я не хочу! Не стану я приспосабливаться к человеку, который сегодня любит меня, а завтра готов бросить. И папа такой. Но мама сама виновата. Когда он является домой пьяный и говорит ей всякие сладкие слова, она перед ним тает, а он поставит ей фонарь под глазом, наградит ребенком и опять уходит на разведку. Но я же люблю его, говорит мама, и разве можно осуждать мужчину за то, что он делает, когда выпьет…

Старая кобыла медленно плелась по дороге, вздымая мягкую пыль, а Вайолет продолжала говорить, явно обрадовавшись возможности высказать кому-нибудь свои сомнения и горести:

— Она права, я тоже очень люблю папу, а он так мною гордится да и всеми нами. Когда ему везет, он ничего для нас не жалеет. Тогда мама — самая красивая женщина на приисках, и ни у кого нет таких чудных детей. И папа бросает деньги направо и налево, и он всегда веселый и добрый. Но когда дела идут плохо, он сразу раскисает, начинает пить и безобразничать. И уже мама — несносная дура, а мы грязные сорванцы и наказанье божие. А все оттого, что он большой барин, говорит мама. Папа уверен, что он имеет право на все самое лучшее в жизни, и сразу теряет голову, когда так не получается. Мама, должно быть, была красива в молодости, хотя теперь этого не скажешь. Она служила в ресторане, когда папа на ней женился. Его семья считала, что мама не пара ему. Вот почему у нас нет никакой родни, и маме приходится очень трудно, когда надо кормить нас, пока папа ходит на разведку. Я слишком хорошо знаю, что такое замужество, чтобы самой теперь пойти на это. А потом — ведь я работаю. Маме никогда бы не справиться, если бы я не отдавала ей свое жалованье. Но Чарли…

В суровом и гневном молодом голосе появились нежные печальные нотки:

— Я люблю Чарли. Никогда не думала, что могу так полюбить кого-нибудь. Но он такой красивый и совсем другой, чем все остальные. Когда он протрезвится, вымоется, наденет чистую рубашку, на него так приятно смотреть! Просто сердце замирает, как только увидишь его. А взглянет на меня — и мне чудится, будто я в церкви, все во мне поет и точно звенят колокольчики… Другие парни тоже ухаживают за мной и хотят на мне жениться, — задумчиво продолжала Вайолет. — Но никто так не влюблен в меня, как Чарли. Он говорит, что у меня глаза точно фиалки и все такое, и ухаживает за мной при всех. Он говорит, что если я пообещаю выйти за него, то он начнет новую жизнь, бросит пить, будет откладывать деньги и возьмет меня из этого мерзкого трактира.

Мы будем жить в Лондоне, Париже или Нью-Йорке, и я смогу учиться пению. Его мать — богатая женщина, говорит Чарли, и зовет его домой, но он не хочет ехать без меня. А как я оставлю маму и ребят, пока отец не вернулся? И как я могу верить Чарли, миссис Гауг, когда он на другой день забывает об этой новой жизни, напивается до бесчувствия, скандалит и товарищи должны тащить его домой? На него тогда смотреть противно, и я просто ненавижу его.

«Что тут можно сказать?» — думала Салли.

— Ах, бедненькая! — воскликнула она. — Я понимаю, каково вам, но было бы хуже, если бы…

— Знаю, — согласилась Вайолет. — Я так и сказала Чарли, когда он опять обещал не пить месяц назад. Было бы еще хуже, если бы мы были женаты. Он старался. Он старался не пить, миссис Гауг. Почти три недели капли в рот не брал. А потом началось все сначала…