Генри Лоусон - Рассказы • Девяностые годы

Несколько человек стояло во дворе, обсуждая происшествие. Среди них она заметила Фриско и Пэдди Кевана.

— Насчет акций ты не волнуйся, Морри, — заметил один из мужчин. — Тебе только нужно известить компанию, что ты их потерял. А мы поспрошаем, кто был здесь сегодня, и, когда поймаем вора, созовем общее собрание.

— А ты где околачивался, Пэдди? — спросил Фриско.

— Ну вот, Фриско! — возмутился тот. — Уж не на меня ли вы думаете? Мы же во время похода были товарищами с Морри, и я бы никогда такой подлости не сделал! И потом, я отводил его лошадей к Кассиди на водопой вчера вечером, и утром меня здесь совсем не было.

— Ну ладно, держи ухо востро и дай нам знать, если что-нибудь услышишь, — сказал Моррис.

Он взялся было за сундучок Салли, чтобы взвалить его на спину, но к нему подбежал Пэдди.

— Нет, уж давайте я, Моррис, — крикнул он.

Моррис передал ему сундучок и облегченно вздохнул. Он пошел вперед, неся свои одеяла и свертки Салли, но тут снова появилась миссис Баггинс.

— А как же насчет того, чтобы со мной расплатиться, перед тем как уйти, мистер Гауг? — крикнула она. — Вы мне должны за обеды и провизию около пятидесяти фунтов.

Моррис остановился и растерянно оглянулся на нее.

— Все мои деньги были в бумажнике, — сказал он.

Салли почувствовала, что ей надо вступиться за мужа.

— Не беспокойтесь, миссис Баггинс, мы вернем вам все, что задолжали, — сказала она. — В жизни моей не было случая, чтобы я осталась должна хотя бы пенни.

Миссис Баггинс насмешливо закудахтала.

— Вот как? — сказала она. — Ну, значит, у вас легкие денежки. Но я хочу получить с вас сейчас.

— Мы не можем дать вам то, чего у нас нет, — сказал Моррис.

Подошел Фриско и вытащил из-за пояса замшевый кошелек.

— Нате, отвесьте себе и заткнитесь! — крикнул он нетерпеливо.

— Наш пострел везде поспел! — захохотала миссис Баггинс. — Желаю вам получить сполна за свои денежки!

Салли вспыхнула, и глаза ее засверкали от гнева. Она рада была, что может наконец повернуться спиной к лавке и к этой злой женщине. Моррис пробирался между палатками и шахтами, направляясь к горам, видневшимся по ту сторону дороги. Но он шел слишком быстро для Салли, и она не поспевала за ним. Тогда она отстала и пошла рядом с Пэдди, который брел, спотыкаясь, с тяжелым сундучком за плечами.

Фриско догнал их, но она не решилась взглянуть на него и только торопливо пробормотала:

— Благодарю вас, мистер де Морфэ. Муж отдаст вам долг при первой возможности.

— Не беспокойтесь об этом, миссис Гауг, — небрежно бросил Фриско. — Будь Морри на моем месте, он сделал бы то же самое. Здесь у нас уж такое правило — если у человека есть золото, а у товарища нет, то нужно поделиться. — Он ушел вперед и присоединился к Моррису.

Салли была ему благодарна за это не меньше, чем за его помощь в сцене с хозяйкой.

Пэдди остановился, чтобы перевести дух, и восторженно посмотрел вслед Фриско.

— Черт, и всегда-то у него золото есть, у этого Фриско, — сказал он с восхищением. — Вот увидите, миссис, когда-нибудь мы с ним будем первыми людьми на приисках!

Лагери старателей были разбросаны по всей низине, тянулись они и вдоль горного хребта — на запад, до Большого Боулдера, и на север, за прииск Хэннан, до широких склонов Маунт-Шарлотт. Моррис и Фриско поставили свои палатки у подножия Маританы — крутого утеса, покрытого мелкой колючей порослью и серыми мохнатыми кустами, на которых густо сидели лиловатые цветы. Он высоко вздымал в голубое небо свою голую вершину.

Палатки из пропыленного холста, палатки из сшитых вместе мешков, крытые дерюгой навесы из ржавой жести от керосиновых бидонов, которую прибивали к деревянной раме, шалаши из сухих веток стояли повсюду среди чахлых, низкорослых деревьев с пучком веток у самой верхушки, осененной шапкой темной листвы. Кое-где на невысоких колючих кустах, словно золото, желтели цветы.

Весь день скрипели грохоты, и клубы красной пыли поднимались над участками старателей. Люди ползали по кряжу, словно диковинные неповоротливые насекомые, рылись в земле, все глубже вгрызаясь в ее недра. Скрип лебедок, громыхание камней и глухой стук земли, выбрасываемой из канав, нарушали таинственную тишину пустынных равнин. Время от времени кто-нибудь из старателей окликал товарища, и его голос звенел в чистом воздухе, как обрывок песни. В безоблачной синеве неба зловеще и мрачно каркала ворона, напоминая каждому о долгом знойном лете, когда она будет клевать кости людей, погибших от жажды там, за горизонтом, среди зарослей акации.