Юстейн Гордер - Таинственный пасьянс

♠ Я долго считал, что люди судачат о старом пекаре только потому, что он живёт особняком на склоне чуть выше селения. Но что-то в самом старом доме тоже не давало мне покоя.

Когда я вошёл в дом пекаря, я сразу попал в большую комнату с открытым очагом и отгороженной в углу кухонькой. В комнате были две двери, одна вела в спальню Альберта, другая — в комнатушку, которую занял я. Потолок был низкий, но, разглядев дом снаружи, я понял, что в нём должен быть большой чердак. К тому же с гребня холма за домом я увидел маленькое окошко, сделанное в крыше.

Странно, что Альберт никогда не говорил мне об этом чердаке. Да и сам никогда не поднимался туда. Так что не удивительно, что каждый раз, когда мои приятели заговаривали об Альберте, я вспоминал о чердаке.

Однажды, поздно вернувшись из Дорфа, я услыхал, что старик ходит по чердаку. Я так удивился — и даже немного испугался, — что тут же отправился к колонке за водой. Я не спешил, а когда вернулся, Альберт сидел в качалке и курил трубку.

— Что-то ты поздно сегодня, — сказал он, но я чувствовал, что думает он о чём-то другом.

— Ты был на чердаке? — спросил я. Сам не понимаю, как я осмелился задать ему этот вопрос, он сам слетел у меня с языка.

Альберт вздрогнул. А потом посмотрел на меня с тем же добрым выражением, с каким встретил меня несколько месяцев тому назад, когда я упал от истощения на крыльце его дома.

— Устал, Людвиг? — спросил он меня.

Я помотал головой. Был субботний вечер. На другой день мы могли спать, пока солнце нас не разбудит.

Он встал и подбросил а огонь несколько поленьев.

— Тогда мы с тобой пока не будем ложиться, — сказал он.

Я чуть не заснул над лупой и книжкой-коврижкой. Мне было уже ясно, что я читаю о необычном приключении, но мне не пришло в голову, что это приключение имеет ко мне самое непосредственное отношение. Я оторвал кусочек от пакета, в котором лежали коврижки, и использовал его как закладку.

Подобную книжку я видал в книжном магазине Даниельсена на площади в Арендале. Там в ящике лежала маленькая книжка сказок. От моей она отличалась тем, что в ней были такие большие буквы, что на каждой странице умещалось не больше пятнадцати или двадцати слов. Тут уж и речи не могло быть ни о каком настоящем приключении.

Был уже второй час ночи. Я положил лупу в один карман штанов, книжку — в другой и рухнул на кровать.

Папашка разбудил меня рано утром. Сказал, что надо спешить и ехать дальше. Если мы не поторопимся, мы попадём в Афины как раз тогда, когда надо будет уже возвращаться домой. Он немного рассердился, что я рассыпал по полу столько хлебных крошек.

Это крошки от коврижки, подумал я. Значит, книжка-коврижка мне не приснилась. Я быстро надел штаны и ощупал оба кармана. А папашке сказал, что ночью мне так захотелось есть, что я съел последнюю коврижку. Сказал, что не хотел зажигать свет и потому так накрошил на пол.

Мы быстренько собрали свои пожитки, отнесли их в машину и побежали в столовую завтракать. Я заглянул в пустой ресторан. Когда-то Людвиг пил там вино со своими друзьями.

После завтрака мы простились с "Красавчиком Вальдемаром" и сели в машину. Когда мы выехали на Вальдемарштрассе, папашка показал на пекарню и спросил, там ли мне дали коврижки. Я не успел ответить, как на порог вышел седой пекарь и махнул нам рукой. Не только мне, но и папашке. И папашка тоже помахал ему в ответ.

Вскоре мы были уже на шоссе. Я вынул из кармана лупу и книжку-коврижку и начал читать. Раза два папашка спросил, чем я занимаюсь. Сначала я ответил, что смотрю в лупу, нет ли у нас вшей на заднем сиденье. А в другой раз ответил, что думаю о маме.

♠ Альберт устроился в качалке. Но сперва он достал табак из старой коробки, набил трубку и раскурил её.

— Я родился здесь, в Дорфе, в тысяча восемьсот восемьдесят первом году, — начал он. — Я был младший, всего нас было пятеро братьев и сестёр. Именно поэтому я был особенно привязан к матери. В Дорфе принято, что мальчики остаются с матерью до семи или восьми лет, а с восьми уже ходят с отцом на работу — в лес или на поле.

Я помню все долгие светлые дни, что провёл дома на кухне, не отходя от материнской юбки. Семья собиралась вместе только по воскресеньям. Тогда мы совершали продолжительные прогулки, подолгу сидели за обедом и по вечерам играли в лото.

Неожиданно на нашу семью свалилось несчастье. Когда мне было четыре года, мать заболела туберкулёзом. Несколько лет мы жили с этой болезнью.