Екатерина Шпиллер - Я Боюсь…

Потом, много позже, когда уже все это закончилось вместе с социализмом и бояться больше было нечего, а папа уже давно был на пенсии, мой страх никуда не девался. Я не перестала бояться спецслужб, мне казалось, что я все время у них «под колпаком»… Почему это я говорю в прошедшем времени? На самом деле не «мне казалось», а «мне кажется». Это не проходит, не уходит… Только недавно я начала лечиться. Стало легче, но до выздоровления еще далеко. Врач говорит, что надо набраться терпения…»

Совсем недавно я узнала, что, оказывается, существует такое болезненное состояние гипофобия – полное отсутствие у человека страха. Специалисты пишут, что гипофобия наблюдается у больных шизофренией, при алкогольном опьянении, иногда при неврозах. Кто хоть раз в жизни выпивал лишку, конечно, помнит настроение под названием «море по колено», когда кажется, что ты всемогущ, крут и непобедим. Оказывается, некоторые люди могут чувствовать подобное вне зависимости от приема алкоголя. Неплохо было бы так заболеть! Это первое, о чем я подумала, когда узнала о гипофобии. Но потом пришло понимание, что шансы укоротить себе жизнь до минимума при этой патологии весьма высоки. Ведь если ты не можешь верно оценивать степень опасности, риска, то у тебя будет миллион возможностей погибнуть там, где человек трусливый, опасливый запросто выживет, даже не задумываясь, на врожденном инстинкте.

В общем, нормальное чувство страха необходимо любому живому существу. Но когда количество страха зашкаливает за все разумные пределы (гиперфобия), вероятность преждевременной смерти начинает приближаться к уровню возможности гибели при гипофобии. Зашуганное, измученное страхом существо тоже может быть легкой добычей дамы с косой: у него просто нет ни сил сопротивляться, ни разума, чтобы думать, как спастись. Дикий страх отключает способность логически мыслить.

Кроме того, постоянный сильный страх ослабляет организм человека. Известно, что это чувство провоцирует кучу болячек, снижает иммунитет… То есть пришибленный страхом человек может долго и тяжело болеть, что, понятное дело, явно не способствует долгожительству.

Все в нас должно быть гармонично, так, как задумано природой именно для того, чтобы действовать правильно, рационально и жить столько, сколько отпущено. Так нет же! Мы, люди, старательно делаем все, чтобы поломать к такой-то матери работу природы. А ведь она ее кропотливо выполняла миллионы лет, чтобы мы получились такими, какие есть. Мы уродуем друг друга, уродуем своих детей, вместо того, чтобы, как все нормальные животные, учить их жить и выживать в этом мире. Любая кошка учит котят, а не запугивает, показывая клыки и когти и рыча на них. Вот интересно, если бы кошка все-таки вела себя так, какие бы вырастали котятки? Сколько они успели бы прожить, забиваясь во все дырки и щели от страха? И как им, скажите на милость, добывать себе пищу, защищаться от врагов, удирать, в случае чего? Бедные котятки… Но они-то существа вымышленные, в природе отсутствующие. А вот человеческие детки иногда такими становятся.

Вернусь к моим старым-престарым запискам. Итак, весна 1990 года…

Я иду по Калининскому – в красном плаще и на высоких каблуках. В руках розы. Впереди – ресторан «Арбат». Мне весело? Чувствую ли подъем и повышенный тонус всего женского во мне? Фигу! Полное и абсолютное равнодушие. Кажется, я разучилась радоваться праздникам, которые и так нечасто бывают в моей жизни. Похоже, и не нужны они мне вовсе – голова не тем занята.

Встретилась со своей компанией. Сели за столик. Мы находимся, я бы сказала, в бельэтаже, ниже нас – огромный зал с «лабухами» и столиками, и мы смотрим туда сверху в большую-пребольшую дыру. Там, кстати, свадьба.

Ну, и хохот у нас за столом! Какие они все, мои одноклассники, веселые. Смех, подчас абсолютно без причин. «Вы со Светкой работаете на контрасте! – весело кричат мне. – Веселый клоун и грустный клоун!» Это я-то грустный клоун? А я-то стараюсь, улыбаюсь, шучу… Оказывается, я плохая актриса. Жаль!

Полумрак, музыка. Немного холодно. Смех до икоты. Полная расслабуха. У них. А у меня не получается…

Когда я нахожусь в своем родном ступоре, как я его называю, все мои эмоции, все-все, приглушены совершенно. И радость, и боль, и даже тревога, например, из-за того, благополучно ли муж добрался до другого города, когда поехал в командировку. Я могу даже забывать о многом… Да обо всем! Кроме дочери. Тут я «всегда готов»! Это не отключается. В сущности, все дело-то именно в ней, вся суть, вся жизнь… Об этом я и думаю, сидя в ресторане, среди всеобщего хохота и веселья. «Чего грустить, давай чокнемся за дружбу», – ко мне тянется Витька с бокалом. Черт! Опять грустная? Ну что мне, на столе Ламбаду сбацать?