Екатерина Шпиллер - Я Боюсь…

Иногда у меня возникает желание оказаться совсем одной в огромном незнакомом городе, где меня никто не знает и помощи ждать неоткуда. Думаю, я бы выжила, и с успехом. Абсолютно нелогично… Ворваться в пасть незнакомого города, ходить, бродить, смотреть на людей, заходить в кафешки, а когда выйдешь оттуда, напившись вкусного кофе, не будешь знать, куда идти, но это и неважно – куда-нибудь да попадешь, как в «Алисе в стране чудес». Так со мной было однажды… И вот тогда возникло ощущение безопасности и удивительного покоя. Я – потерялась, я – песчинка. Меня никто не знает. Меня просто нет. «Поймет ли кто? Себя я понимаю» (Лопе де Вега. «Собака на сене»).

Ведь не может человеческая жизнь зависеть от брошенного слова, от оценки чего-либо, от ошибочного суждения, наконец? Или может? Что управляет моей жизнью – карма или случайность, и в какой степени случайность (или глупость) может менять карму? Что есть грех, тот грех, который заслуживает страшного наказания? Ответы Писания меня не удовлетворяют. Жизнь больше, сложнее и непредсказуемей той картины, которую рисует нам этот древний сборник. Человек! Это вообще непознанное явление природы, и кто смеет судить о нем? Где ж найти ответы? А я без них не могу найти жизненной опоры, не чувствую уверенности ни в одном своем шаге, поступке, движении. Возникает необходимость повторения шага, чтобы убедиться: я сделала это и сделала, как надо.

Много думаю о карме. Читаю всякий астрологический ликбез. И вот до чего додумалась: для меня, безусловно то, что человек живет не одну жизнь. И что каждая последующая зависит от предыдущей. Это и есть карма. И в сущности, человек строит ее сам. То есть наши жизненные ухабы – это расплата. Ну, здесь я ничего нового не придумала, это всем известно. Но вот, что касается лично меня: я помню себя лет десять назад, и пятнадцать, и двадцать – это был недобрый человечек, желающий смерти каждому, кто наступал ему на ногу. Откуда это могло возникнуть в ребенке из интеллигентной семьи, в девочке, окруженной книгами. А я знаю: я притащила в эту жизнь всю-всю собственную грязь из той, прошлой жизни. Рождаясь, вылезая из чрева матери, я тащила за собой не только плаценту, но и эту свою нехорошую карму. Почему так случилось? Может, в той жизни я умерла молодой, не успев искупить чего-то? Может, та жизнь не научила меня ничему, и господь решил, что это единственный способ спасти мою душу?

Первые двадцать с лишним лет – это отхаркивание прошлой жизни, это вообще не я… В том смысле, что не узнаю себя. Я должна была бы родиться сейчас. Моя душа обновилась (и то еще не совсем) только-только. Я – новорожденная. Но эти муки, муки такого рождения не сравнятся с болью физического появления на свет, они много мучительней. И, разумеется, так просто этот номер не проходит: моя душа вся в рваных кровоточащих ранах; что бы ни происходило в жизни – все соль на эти раны. Как будто нет у меня иммунитета к нормальной жизни. Она для меня похожа на загазованную, загаженную городскую магистраль, которая страшно опасна для только что родившегося человечка. Но реальный младенец не знает этого и потому не боится, а я, наоборот, в ужасе, хотя быть может, ничего смертельного для меня и нет. Смогу ли я преодолеть этот барьер и прибрести иммунитет к жизни? Не знаю.

Неуверенность, сомнения, страх… «Безделье», – твердит мама. Нет, мамочка, нет. У меня просто нет внутреннего стержня, а также веры в себя, веры и любви к себе (в том самом хорошем смысле). Ну, стержень, бог с ним. Мало ли людей слабых, они ведь тоже нужны, иначе – зачем тогда сильные? А вот вера и любовь к себе – эти прививки не были мне сделаны вовремя. И наверное, я сейчас тяжело болею детской болезнью, как взрослые болеют скарлатиной. И чувствую себя ужас как одиноко – я ведь сама теперь мать, и нынче мое дело поить лекарством свое дитя, качать его на руках и шептать на ушко: «Все будет очень хорошо!», а со своей «скарлатиной» бороться в одиночку.

«Благослови свой страх», – сказала мама. Ох, мама, мама! Он вымучил меня, довел до предела возможностей, а его благослови? Но один вопрос не дает мне покоя: убери из меня страх, избавь от него – не стану ли я негодяйкой? Я ведь всегда была дрянью, и только болезнь и страх заставили меня измениться. И теперь вспомни, милая: когда у тебя бывают «рецидивы» злословия, недоброжелательства? Именно в хорошие минуты, моменты счастливого расслабления и чувства защищенности и покоя (к слову, весьма редкие). Боже, как же низок человек, если только страхом его можно заставить понять что либо! Вот опять – ну чего я обо всех людях, какое имею право. А сколько людей чисты не через подобные мучения. Нет, я могу говорить только за себя! Это я столь низка, что бог только так смог до меня достучаться. Значит, благословляю тебя, страх, хотя ты мне уже изрядно надоел. И чувство вины тоже благословляю.