Игорь Малышев - Подменыши

— Идите вперёд, я догоню, — говорила она Эльфу и Тимофею. Серафима очень не любила, когда её кто-то ждёт.

Если ей попадалось что-то интересное, она догоняла Эльфа, брала деньги и тут же покупала понравившееся.

— Я понимаю, что деньги нужно расходовать осторожно, — говорил Эльф, копаясь в карманах, — но у тебя, Серафима, безупречный вкус. Я не могу отказать. В конце концов, легче прожить без мяса, чем без музыки.

— Да, кстати, я видела там ещё «Boheme», — сообщала Белка.

— Deep Forest! — радовался Эльф и снова лез в карман.

Так в их коллекции, помимо Deep Forest, заново появились «Вершки-корешки», «Сто лет одиночества» и «Прыг-скок» Гражданской обороны, «Группа крови», «Звезда по имени солнце» и «Чёрный альбом» Кино, а, кроме того, сборники Боба Марли и детских песен советских времён. Каждое приобретение вызывало множество стонов Эльфа по поводу истраченных денег и массу общей радости от хорошей покупки.

— Как же здорово, что в наших залежах хламья был магнитофон и что ты сумел его починить, — болтала Белка, разглядывая купленные кассеты. — Одно плохо, Сатир их слушать не сможет.

— Он сможет, — заверил её Эльф. — Обязательно. Только чуть позже. Куда ж он денется!

Зимние дни коротки. Проходило всего несколько часов после рассвета и запад уже окрашивался в цвета пурпура и крови. Солнце садилось. Мороз становился злее, ветер пронзительнее. Темнота сгущалась над городом, и тот, не желая ей сдаваться, зажигал сонмы огней. Тьма отступала во дворы и подворотни и злой дворнягой затаивалась там, словно ожидая то ли аварии в электросетях, то ли крушения цивилизации, когда можно будет выйти и захватить всё, что в это время суток по праву принадлежит ей.

Друзья искали ближайшую станцию метро и покидали город, над которым, словно огромная багряница, плескалась в небе стылая ткань заката.

Так проходили солнечные дни.

Именно в один из таких дней они и встретили Йона. Йон был большой и чёрный. Лицо его было покрыто глубокими ритуальными шрамами. Три широких вертикальных на лбу и несколько более тонких и волнистых на висках и скулах. Йон был негром и принадлежал к народности эве. Ещё он верил в Христа и был растаманом. А поскольку Боб Марли умер православным, то и Йон тоже был православным. Когда Белка, Эльф, Тимофей и Ленка увидели его, он сидел на гранитном парапете на Новом Арбате возле бывшего магазина «Мелодия», а ныне аптеки. Он был одет в валенки и белый овчинный тулуп. Голову его украшала трёхцветная растаманская шапка. Йон сидел и курил траву, умиротворённо глядя вокруг. Белка, проходя мимо, учуяла знакомый запах и, обернувшись к негру, сказала:

— Не боишься, что менты загребут?

— Джа и Христос сказали нам, чтобы мы не боялись ничего, кроме греха, а в траве нет греха, — ответил Йон, растягивая слова, и добавил. — Меня зовут Йон. Я эвегбе, ну, или эве, как вам угодно. Это такой народ в Африке.

— Мы, в общем-то, сразу заметили в тебе что-то нерусское, — с улыбкой заметил Эльф.

— Да, я не из России, — согласился Йон. — Я — из дальше. Из Африки. Хотите курить?

— Да, — сказала Серафима, — и, причём, уже давно.

Они отошли за угол, Йон снял шапку, достал откуда-то из стога курчавых волос пакетик с травой. Свернул самокрутку, передал Белке. Та с удовольствием затянулась и вручила косяк Эльфу.

— Я вообще-то не курю, — сказал Эльф, — но ради знакомства…

— Сатир тоже обычно мало курит, — заметила Белка, — но когда дело касается травы!..

— Да, Сатир такой… — согласился Эльф. — Ещё бы знать где он теперь…

Тимофей слепил небольшой, но жесткий, как кулачок, снежок и запустил им в Йона:

— Дядька негр, а вы в снежки играете? — спросил он, глядя, как тот поправляет сбитую набок шапку.

Йон глубоко затянулся самокруткой, посмотрел в пронзительно-голубое небо, кивнул ему.

— Конечно. Как можно жить в России и не играть со снегом? — сказал он и слепил огромный, размером с голову Тимофея, снежок.

— Ого-го! — уважительно сказал Тимофей и спрятался за спину Белки.

Йон откусил от слепленного колобка и задумчиво сказал:

— Иногда мне кажется, что в России можно только играть в снежки и думать о смысле жизни. Больше ничего.

— Отчаянное положение… — вскользь обронила Белка.

— Ну и как, у тебя получается? — поинтересовался Эльф.

— Во всём мире глобальное потопление, то есть потепление. Вот и у вас снег только к концу декабря стал падать. Отец говорил, раньше он в ноябре появлялся. Значит, на снежки времени остаётся всё меньше. Но пока хватает. С поиском смысла жизни тоже полный порядок. У вас в России куда ни попадёшь, хоть в город, хоть в голое поле, везде такая пустота в воздухе… Пустота, огромная свобода и холод. И кажется, что присутствуешь в конце истории человечества.