Игорь Малышев - Подменыши

Через полчаса Белка с трудом выпила немного молока. Руки её тряслись, захлёбываясь, она сделала несколько глотков. Белые струйки весело бежали по её щекам и шее. Горлу стало немного легче. Она поставила брикет обратно на табуретку, откинулась на подушку. Попыталась вытереть рукавом лицо, но лишь оцарапалась коркой запёкшейся крови, которая пропитала всю её одежду. «Как холодно», — сказала она самой себе. Из кучи хлама рядом с кроватью торчал угол выцветшей плюшевой шторы. Белка с трудом ухватила его рукой, потянула на себя. Ткань сначала немного поддалась, но потом, видимо, зацепилась за что-то и двигаться перестала. Слабых Белкиных сил хватило лишь на то, чтобы забраться под высвобожденный угол ткани и свернуться комочком. Ноги и спина под шторой не поместились. От усилия закружилась голова. Белка подумала, что совсем не помнит, что с ней происходило в последнее время и как она попала в эту комнату. «Где Сатир, где Эльф? Почему я одна?» Ответов не было.

Краешек шторы грел плохо, но вскоре тяжёлый, как гранитный валун, сон накрыл её и она провалилась в темноту.

В метро Сатир купил телефонную карту, позвонил Гризли.

— Не приезжай ко мне, — сразу сказал тот. — Встретимся на площади, где айзер вам денег дал, — Гризли был немного пьян, но краток и до предела мрачен. Если такой человек, как Гризли был в непробиваемой тоске, значит, он уже всё знал. ФСБ вполне могло выйти на их след, но Сатиру было просто необходимо поговорить с кем-нибудь, чтобы узнать ситуацию.

— Я никуда не поеду, мы вообще больше не встретимся, — сказал Сатир. — Я уезжаю в Карелию, у меня там в тайге живет знакомый отшельник. Так что выкладывай всё по телефону и побыстрее. Ты же наверняка на прослушке стоишь, — никуда уезжать он пока не собирался, но конспирация превыше всего.

— Верно. Тут вокруг меня какая-то подозрительная возня происходит. Следят по-моему. Я стараюсь не трезветь, чтобы страшно не было, — Гризли помолчал. Сегодня по всем каналам показывают репортаж о взрыве памятника и стрельбе. Истомина показали мертвого. Во всех ракурсах, со смакованием. Обгорел до неузнаваемости. Объясни, почему он вообще загорелся?

— Не время сейчас. Дальше.

— Ваню показали. Очки отдельно. Пистолет, — он снова замолчал.

— Да быстрее же! — рявкнул Сатир, оглядываясь по сторонам. Пока вокруг ничего подозрительного не происходило. Обычная московская суета.

— Когда фейерверк начался, вас тоже видно было, но смутно. Как вы побежали, через забор перелезли. Потом показали, как собаку за вами пустили. Это как шоу было! — он завёлся. — Твари! Твари! Потом еще собак подвезли. Показывали, как они след берут, как отпускают их. Повторяли в каждом выпуске новостей. Репортёр с радостью орал: «Жалко, что вы не чувствуете запаха пороха и гари, что стоит здесь». Пожиратели падали. Вообще чудо, как вы ушли. А эти суки, взять захотели! Вы молодцы!

— Передушенных собак не показывали?

— Нет. А что, были передушенные? Постеснялись, наверное. Проявили гуманизм к родственникам мертвых собак. Твари! Утёрлись! — он захохотал.

— Из наших уже забрали кого?

— Я созванивался, пока никого. Но точно сказать трудно. Кто на дно лег, кто куда…

— Вызовут в ФСБ, ничего не бойся. Мы всё спланировали без вас. Рассказывай начистоту. А нам теперь все равно. Портреты описывай, не стесняйся. Нам теперь все равно.

— Спасибо, — отчего-то сказал Гризли. — Живите. Привет Белке.

Сатир уже почти повесил трубку, как вдруг что-то толкнуло его:

— Гризли, где Эльф?

Подготовка к взрыву неделю назад отнимала всё время, так что они даже и не вспоминали об Эльфе.

— Не знаю, он не объявлялся с самого пикника.

— Ты у других не спрашивал?

— Нет. Погоди, кто-то в дверь звонит.

Трубка стукнула, прошло несколько секунд.

— Всё, за мной пришли. Я в глазок глянул: в штатском, незнакомые. Скорее всего, оттуда. Давай поговорим напоследок.

— Держись. Если попадешь в общую камеру, ничего не бойся. Если кто нарываться будет, сразу бей, не разговаривай. Я знаю, тебе трудно ударить человека, но так надо. Тебя изобьют. Сильно. Но потом отстанут и трогать больше не будут. Запомнил?

— Запомнил. Ладно. Давай о чём-нибудь хорошем поговорим. Кстати, мелкий где-то гуляет сейчас. Когда вокруг меня вся эта суета началась, я его ночью из окна на простыне спустил. Он сказал, что к каким-то родственникам пойдёт. Как там Белка? Она с тобой?

— Нет, она… Она в одном потаённом месте, там не найдут.

— Да, она всегда умела в прятки играть. Лучше всех во дворе. У неё чутье было, где искать не будут. Я так никогда не умел. Я большой, мне нигде не спрятаться.