Игорь Бойков - Жизнь, прожитая не зря

— Что б ты сдох, скотина! Чтоб у тебя руки отвалились! Что б ты упал и ноги переломал!

Она продолжала истошно кричать, хотя мальчишка уже давно скрывался в ближайшем дворе. Потом поправляла чёрные, жирно блестящие волосы, выпавшие из-под платка, и, сердито бурча под нос, садилась опять на ящик.

Но сейчас мальчишек рядом не было, и женщина сидела неподвижно, лишь некрасиво позёвывая во весь рот время от времени. Её тусклый взгляд упирался в забор из бетонных блоков.

Лебедев с неприязнью посмотрел на торговку.

«Вот сидит тут напротив КПП, всё подсматривает, запоминает, а потом у нас «Урал» с бойцами в трёхстах метрах отсюда на фугасе как по заказу подрывают», — подумал капитан.

Зло сплюнув, он перешёл улицу и зашагал по направлению к центру города. Общественный транспорт здесь уже год как не ходил. Железные остовы «Икарусов» с выбитыми стёклами и облезшей по бокам жёлтой краской лежали рядами во дворах заброшенных автопарков посреди куч мусора. Местные жители сняли и отвинтили с них всё, что только можно было снять и отвинтить. Оставили догнивать лишь мёртвые корпуса, изъеденные со всех сторон ржавчиной.

Лебедеву говорили, что где-то в центре ещё ходит старый, едва живой троллейбус с грубыми, исцарапанными гвоздями и ножевыми лезвиями деревянными скамьями вместо мягких сидений. Но и тот остался последним на одной-единственной ещё действующей троллейбусной линии — последним невымершим ящером ушедшей в небытие эпохи.

Улица, по которой шёл капитан, была пуста. Иногда мимо него проносились маршрутки — единственный оставшийся вид общественного транспорта в Городе Ветров. Но он не пытался их остановить: и полутора рублей было жаль, и просто пешком пройтись хотелось.

У Лебедева был выходной. Первый выходной день за последний месяц. Он жил на территории самой части, в маленькой каморке с единственным окном, в которой раньше была кладовка. Денег на съём жилья в городе у капитана не было. Да и боязно это было — жить здесь одному. Многие местные жители, особенно молодые парни в белых тюбетейках на остриженных головах, смотрели на военных волками. Солдаты, выходившие иногда в город поодиночке, пропадали.

Но сегодня капитан во что бы-то ни стало решил проветриться. Смотреть изо дня в день на серые бетонные блоки забора было невмоготу. Одно и то же, одно и то же: дистрофичные, ушастые, голодно зыркающие солдаты в грязных бушлатах, зло матерящиеся прапорщики, полупьяные уже к обеду, помятые и вечно подавленные офицеры, старающиеся отчего-то не смотреть друг другу в глаза.

Бесснежной зимой, с серыми туманными днями и свинцовыми сумерками, жизнь казалась пустой и бессмысленной. И сердце отзывалось саднящей болью, от которой ночами хотелось лежать неподвижно на койке и смотреть незрячими во тьме глазами в невидимый потолок.

Но сегодня Лебедев шагал бодро, отгоняя от себя хандру. Он хотел дойти пешком до центра города и там спуститься к морю. Отчего-то ему непременно хотелось увидеть именно море — его неспокойную тяжёлую воду. До перевода в Город Ветров он видел море лишь по телевизору.

А ещё, в памятном 91-м, он видел в Петербурге Финский залив. Лебедев тогда специально вышел на его берег, чтобы посмотреть, какие бывают моря. Он много читал о них в детстве в разных книжках и хотел увидеть, наконец, вживую. Но зеркальная гладь мелкого, почти пресного залива с растущим по берегу тростником на море была совсем не похожа. Вдали, сквозь дымку виднелся противоположный берег. Нет, не таким он представлял себе моря. И Лебедев ушёл разочарованный.

Здесь, в Городе Ветров море было настоящее. Солёное. Бескрайнее. С мягким песчаным пляжем и бурлящим пенным прибоем. Капитан, впервые увидев его прошлым летом, долго стоял на берегу, всматриваясь в горизонт. Это было ранним, но уже жарким и душным утром. Солнце, встающее прямо из воды большим красным шаром, слепило глаза. Ветра не было вовсе, и даже вялые, пропылённые листья тополей изнурённо повисли на ветвях, не шевелясь и не шелестя.

На море был накат. Гладкие валы, не спеша, катились к берегу и пенно, с глухим утробным гулом разбивались внезапно, обдавая песок брызгами. Поймав момент, когда пенный язык нахлынувшей волны остановился и с лёгким урчанием начал пятиться назад, капитан быстро зачерпнул рукой воду. Поднёс к лицу, пробуя на вкус. Она была тёплой и пахла странно. Совсем не так, как пахнет пресная вода рек и озёр. Лебедев глотнул и выплюнул, ощутив во рту мягкий солоноватый привкус. На ладони остались маленькие зелёные кусочки тины.