Альберто Мендес - Слепые подсолнухи

Мебель из дома семьи Масо понемногу стала исчезать. Торговец скобяными товарами забрал деревянную вешалку темного каштана. Милая, все понимающая соседка, которая жила в надстройке, купила швейную машинку. Старьевщик за сущие гроши купил льняные простыни и вязаное покрывало, которые достались в приданое от бабушки. Все это постельное белье использовали от силы пару раз: в первую брачную ночь и Элены, и ее матери. Вещи были пропитаны страстью и нафталином. Белье по наследству перешло старшей дочери, той, что сбежала с каким-то юношей незадолго до окончания войны. Обеденный стол никто не захотел покупать — он был довольно большим. Пишущая машинка досталась бухгалтеру совместного испано-германского предприятия, для которого Элена выполняла переводы.

То, что Рикардо может окончательно сдаться болезни, превратило побег в срочную необходимость. Все его друзья, без исключения, были либо уже на том свете, либо высланы, и поэтому семья Масо не могла уже обратиться к кому-либо за помощью в случае, если супругу станет совсем плохо.

Им удалось собрать почти всю необходимую для поездки сумму. Но опустевший дом должен был держать Рикардо в шкафу до тех пор, пока он не отправится в путь. Мальчик в колледж уже не ходил, сидел дома, время проводил возле отца за чтением Льюиса Кэрролла — чтобы изредка заставлять того улыбаться либо замирать вдвоем, заслышав, как лифт останавливается на четвертом этаже. И вот настал тихий и пустой день, когда кто-то позвонил в дверь, подождал немного ответа, но его так и не последовало. И принялся звонить снова. Звонки были столь громкими, что заглушали все прочие шумы. Дверь содрогалась от ударов, на лестнице гудели чьи-то голоса, началось бегство без побега: Рикардо заперся в шкафу, Лоренсо нашел убежище на кухне, а Элена пригладила волосы, прежде чем пробежать по коридору. Брат Сальвадор, облаченный в мирское, несуразный и взволнованный, замер перед глазком, в который глядела Элена, весьма удивленная столь шумным началом визита.

— Пришел навестить Лоренсо. Как у него дела?

Сейчас я глубоко сожалею, что не рассказал родителям, что брат Сальвадор следил за мной, поэтому в тот день он появился в нашем доме совершенно неожиданно. Пришел, начал барабанить в дверь ногами и кричать. Маме не оставалось ничего иного, как только впустить его. Помню: в доме почти не осталось мебели. Приходили какие-то люди и уносили нашу мебель с собой. Я не отваживался спрашивать, в чем дело. Но помню: все списывал на бедность других людей, а не на нашу.

Он ворвался в дом, словно молния, стал звать меня и не переставал орать до тех пор, пока я не соизволил войти на кухню, усердно притворяясь, будто читаю «Алису в Стране чудес». Поинтересовался, как я жив-здоров, вырвал из рук книгу, тут же отдал обратно, попросил меня, не дожидаясь ответа, оставить его наедине с мамой, поскольку хотел поговорить с ней о чем-то важном.

Сколько лет меня терзали муки совести, что я тогда призвал прокаженных явиться и сожрать бесноватого, который мучил мою маму. Потому-то я так и испугался, когда услышал крики. Увидел, как мой папа, потерявший весь свой ангельский вид, почти совсем бессильный, накинулся на брата Сальвадора, когда тот попытался влезть сверху на маму. Мама отбивалась и закрывала лицо руками, чтобы не чувствовать зловонного дыхания грязной твари, которая пыталась своей слюнявой мордой дотянуться до декольте. Да, мой папа вышел из шкафа.

Sine sanguinis effussione, non fit remissio [51] Без кровопускания не будет отпущения [грехов] (лат.). это точно: нет прощения, пока не прольется кровь. Только теперь я понимаю смысл сказанного в Послании к евреям. Господь использовал меня как инструмент своего праведного суда. Он поставил меня в один ряд с теми, кто завоевывал империи, с теми, кто затыкал пасть львам obturaverunt ora leonum [52] Заткнут пасть львам (лат.). , с теми, кому суждено было избежать удара мечом в спину, effugerunt aciem gladii [53] Избежать острого меча (лат.). . Савл, Савл! Подобный Гедеону, подобный Бараку, подобный Хефте, подобный самому Самсону. Я сжимаю в руках карающий меч, который обрушится на тех, что не внемлют воле Господа, se patriam inquirere [54] Без родины оставшиеся (лат.). , и все еще ищут родину.

Ведомый силой, которая во мне даже не угадывалась, атаковал я, падре, хорошо укрепленный храм, вход в который мне запретила эта женщина. Хватило всего лишь крохотного зернышка моей ярости, чтобы вышел из своего тайного логова вдохновитель зла, мерзкий создатель сего строения лжи. В этом доме скрывался муж Элены.