Наталья Рубанова: Коллекция нефункциональных мужчин: Предъявы

— Йоп твой отец! — выругался азиат.

— Падеж не тот. Правильнее будет «твоего отца!» — поправила азиата захмелевшая Евангелина.

— Йоп твоего отца! — повторил азиат.

— Первый раз было лучше, — заметил Онегин, наливающий водку в грязный хрустальный бокал. — Ну, за здоровье!

— За здоровье! — опять повторил азиат и немедленно выпил.

— Где ты его откопал? — спросила Онегина Евангелина, когда восточный гость вырубился вместе со своей последней песней.

— Так… нашел… — ответил Онегин. — А вообще, Танька попросила; она теперь матерью Терезой заделалась, грехи искупает.

— Ас письмами еще не завязала? В романе ж вроде кольцевая композиция.

— Так это в романе, Пелевина. А утром все иначе.

— Марина Алексеева вчера звонила, в гости зовет…

— Это из «Тридцатой любви…» Сорокина, что ли?..

— Из нее.

— Так она же мужиков не любит, теперь вот и до тебя докопаться хочет.

— Так мне идти к Марине Алексеевой?

— К Сорокину бы лучше сходила, до Марины я сам дойду.

— Нет, это слишком традиционно.

— Ну, ты кадр! — Онегин расхохотался. — Пелевина, тебя надо было убить сразу, до зачатия.

— А ты разве не заметил, что вы все это уже сделали?

— Значит, я разговариваю с мертвой душой? Давай тогда сыграем немую сцену, — сказал Онегин и заткнулся, а Евангелина позвонила Марине в Беляево: «Сейчас приеду».

А потом и вправду был бал. Самый настоящий — в костюмах, с прическами, со свечами и паркетом — все по-взрослому.

На Евангелине Первой великолепно сидело атласное декольтированное платье из розового шелка; черные перчатки по локоть и вуаль-сеточка создавали подобие контраста.

Евангелина Вторая отражалась — розовыми перчатками по локоть, вуалью-сеточкой и декольтированным платьем из черного шелка.

Онегин наконец-то облачился в классический фрак и выкупил из ломбарда цилиндр, сданный туда после последнего проигрыша в трик-трак, окончательно домотавшего дядюшкино наследство.

Ларина держалась чопорно и холодно, общаясь лишь с генералом, зато Гончарова показалась во всей красе: глаза, губы, руки — все горело, все тянулось к противоположному. Александр Сергеич смотрел на все, к чему тянулось, сквозь пальцы, но постоянно приглаживал бакенбарды.

Потом показалась Джульетта-девочка, конвоируемая небезызвестным композитором двадцатого и мифическим литератором рубежа XVI–XVII веков; обожравшийся у Дульсинеи курицей Санчо глушил виски, не внемля увещеваниям Дон Кихота; Дон Жуан высматривал очередную жертву, и она уже легка была на помине; Марина Алексеева шла под руку с Настасьей Филипповной, и это было серьезно; три сестры хором хотели Москву; Обломов появился в новом халате, и это оживило дам; He-точка Незванова выросла; Гантенбайн, назвавшийся Гантенбайном, поправлял темные очки и брал для Лили, любительницы добрых гномов, бокал вина; Русалочка притворялась менструирующей девицей и кровоточила пятками по паркету; Наташа Ростова-I нагло целовалась с Анатолем, оставив Болконского под дубом; Наташа Ростова-II, растолстевшая и озабоченная приплодом, с укоризной смотрела на первую; Гамлет читал монолог Высоцкому; Высоцкий пил; Воланд усмехался; Чжуан-цзы превращался в бабочку, а потом — наоборот; Печорин жег свой дневник; Ася Клячина нагловато помахивала свидетельством о браке; врач Нина Петровна читала ненапряжную лекцию, посвященную заболеваниям, передающимся половым путем, так как бал посвящен был победе над ними — у всех присутствующих.

— В последнее время, — говорила Нина Петровна, — отмечается резкое увеличение заболеваний, передающихся половым путем — ЗППП. Сейчас над классикой любовных болезней (сифилисом и гонореей) превалирует группа негонорейных инфекций урогенитального тракта. Самолечение этих заболеваний не только бессмысленно, но и опасно! Наши методы диагностики позволяют своевременно выявлять заболевания хламидиозом, трихомониазом, уреаплазмозом, гарднереллезом, герпесом, кандидозом, гепатитом и другими. Инкубационный период… В основном… Возбудители этих заболеваний… В связи с малым отличием клинической картины… На приеме работают квалифицированные специалисты…

Нина Петровна выдохнула и после бурных продолжительных аплодисментов выпила бокал шампанского. Хор запел «Многие лета». В это время Евангелина Первая срослась с Евангелиной Второй и посмотрела на Онегина: на радостях он был чертовски пьян, впрочем, как и остальные выздоравливающие.