Роберт Кормер - После Шоколадной Войны

В своем сердце я долго искал прощения за мое невежество и нашел его. И теперь, видя ваши глаза, я прощаю вас за вашу косвенную причастность к трагедии Дэвида Керони.

Мы будем двигаться дальше и сделаем «Тринити» еще прекрасней, и в будущем нас ждут еще большие успехи, что должно скрасить этот трагический акт. Не забывая прошлого, мы должны видеть наше прекрасное будущее.

Не смотря на то, что у вас в аттестатах выставлены еще не все отметки уходящего года, через несколько дней наступят каникулы.

Наше будущее в наших руках, и сделать его лучше — в наших с вами силах.

А теперь давайте склоним наши головы и тихо помолимся о душе Дэвида Керони… и о самих себе… а теперь о будущем…»

О левую щеку Брата Лайна смачно разбился сочный зрелый помидор, и брызги ярко-красного сока оставили пятна на его белой рубашке, в его волосах застряли сотни желтых семян, и алая мякоть, оставшаяся на лице, стала похожа на пятна крови. Никто не произнес ни звука. Никто не шевельнулся. Все продолжали сидеть тихо, даже не шелохнувшись. Лайн оцепенел от неожиданности. Затем он медленно достал из кармана носовой платок и вытер остатки помидора со своего лица. Не говоря ни слова, он сошел со сцены и покинул зал собраний. Находящиеся в зале ошеломленные учащиеся «Тринити» продолжали тихо сидеть еще какое-то время. Через несколько минут все бесшумно удалились из зала. Брат Лайн так и не узнал имя преступника. Он не старался это сделать. Никто и никогда больше не упоминал о произошедшем этим утром. На следующий день Генри Маллорен был избран президентом старших классов, и никто бы не осмелился пойти против него.

Бантинг сидел на ступеньках парадного входа школы, греясь в теплом потоке весеннего воздуха и осознавая, что именно на этом месте всегда любил сидеть Арчи Костелло, где всегда можно было его найти. Но теперь Арчи, как и другие выпускники, закончил учебу. Остальные ждали конца учебного года и начала каникул.

Бантинг сидел и наблюдал за происходящим.

На протяжении десяти минут не происходило ничего. В завершение последнего урока прозвенел звонок, и все без оглядки проносились мимо, словно не видели сидящего на ступеньках Бантинга.

«Ой, подождем до сентября, и вы узнаете, кто такой Бантинг».

У него возникло крайне неприятное чувство при мысли, что вместо Корначио и Харлея будет кое-кто другой. Однако он знал, что Корначио определенно вышел из игры. Даже тогда, сразу после той ночи около Пропасти он старался как можно реже попадаться на глаза Бантингу. Несмотря на то, что они действовали слаженно и организованно, он сам чувствовал вину за все, что тогда произошло, и благодарил Бога за то, что за этим ничего не последовало. Тогда он наделал глупостей, о чем Корначио стал напоминанием. Значит: «Прощай, Корначио». Да и Харлей — он тоже что-то вынашивал. После того, как Бантинг рассказал ему об Эмиле Джанзе, о том, как Джанза должен будет стать его «правой рукой», губы Харлея свернулись, словно ему предстояло участвовать в голодовке или в чем-нибудь подобном: «Но ты мне все еще нужен, Харлей, мне нужен кто-то сильный и надежный, кому бы я смог доверять», — Харлей всегда был отзывчивым на лесть, в чем Бантинг был большим специалистом. Настроение Харлея было испорчено надолго, но Бантинг знал, что не навсегда.

Ветерок стал прохладней. Лишь несколько человек еще оставались на лужайке, глядя вслед ушедшему школьному автобусу, на который они не успели. Бантинг решил встать и уйти. Ему незачем было больше наблюдать. И вдруг он увидел, что в его сторону направляется Эмил Джанза. Он придал своему лицу равнодушное выражение, а глазам — задумчивость. Эмила можно было уподобить камешку, попавшему в обувь, занозе, застрявшей в заднице, или бельму на глазу, с чем было ничего не поделать.

Джанза остановился у нижней ступеньки, и его приземистая фигура почти приняла низкий старт, что вдруг понравилось Бантингу, и он кивнул, поприветствовав его, не произнеся ни звука и сохраняя полное хладнокровие.

— Этим летом нам нужно будет встретиться, — начал Эмил. — Тебе и мне. Обсудить планы.

— Планы?

— Конечно. Я полагаю, что нам нужно организоваться — как в армии. Я о том, что Арчи вел себя слишком мягко со всем его психологическим дерьмом. Я думаю, что нам стоит немного поиграть мускулами. Безо всякой такой тонкости, — и его правый кулак смачно шлепнул в левую ладонь.

Бантинг вздрогнул, словно кулак Джанзы вонзился ему в живот. Все же в словах Джанзы он нашел какую-то логику. Сила с его стороны точно бы не помешала.