Михаил Гиголашвили - Захват Московии

Папа ответил не сразу. А когда ответил, то сказал:

— Ist das ein schlechter Scherz? Bist du betrunken?

— Nein, bin ich nicht. Das ist kein Witz. [98] — Это плохая шутка? Ты пьян? — Нет, я не пьян. Это не шутка (нем.) .

Он помолчал, потом со вздохом спросил:

— Wieviel wollen sie?

— 50 Tausend.

— In Dollar?

— Nein, in Euro.

— О, Gott! Verdammtes Moskau! Ich werde in 10 Minuten zurückrufen. [99] — Сколько они хотят? — 50 тысяч. — В долларах? — Нет, в евро. — О боже! Проклятая Москва! Я перезвоню через 10 минут (нем.) .

Я отключил телефон.

— Я сказал — пятьдесят. Он перезвонит через 10 минут.

Полковник удовлетворённо пододвинул ко мне тарелочку с печеньем:

— Эссен, битте… 50 тысяч для Европы — деньги не большие… А для Москвы и подавно — в ресторан впятером пойти… Расскажите мне пока об этом Сурене с гипертрофированным Р.

Я вспомнил, что в трубку слышал, как он часто повторял «бана» и «эли»… и еще — «брррат-джан»… Да, «бана», «эли»…

— Бана?.. Эли?.. Брат-джан? Армянин стопроцентно! Какой-нибудь армянский хач! Ну-ка, ну-ка, интересно, как выглядит этот Сурррррен? — шутливо зарычал полковник.

Я не был уверен, но какого-то черновязого… нет, темнявого типа я видел около стойки портье, когда выходил:

— В таком зеленом, с блеском… И тут… такие колбаски, — показал я у себя под ушами.

— А, бакенбарды… Бард? Бакен? [100] От Bart — борода, Backe — щека (нем.) . Щёчная борода?

— Да, бардыбакены толстые… чёрные… И нос…

— Большой? Как у меня?

— Нет, больше!.. И мяснее… Мясной нос!

И я покраснел, вспомнив Алкины дефиниции и вдруг думая, какой член у полковника — мясистый или кровавый, — но полковник мое замешательство не заметил, что-то обдумывал, потом позвонил кому-то:

— Володя, дорогой, проверь, пожалуйста, по базе фальшаков — имя Сурен, фамилия как-нибудь на «ян» будет, все они «яны»… Лицо явно кавказской национальности… да-да-да, как и я… Что делать?.. От себя не убежишь… Кто есть — тот есть. Это знаешь, как с одним шотландским мастером, которого наш любимый царь выписал вместе со станком, монеты печатать: лично выдавал драгметаллы, часто наведывался в мастерскую и каждый раз, уходя, говорил, чтобы тот остерегался русских и не доверял им, потому что все русские — воры, могут даже кипящее золото из печи стырить. Вот раз на обеде в Кремле этот мастер, бухну в сверх меры, не удержался и спросил, как это царь такое говорит — разве он сам не русский?.. Все думали, что Грозный его там же укокошит своим дрючком. А Грозный ответил: «Нет, почтенный золотовар, ты ошибаешься, я из немец!» Так и сказал — «из немец»… Ну да, Грозный из немцев, Сталин — из грузин, Троцкий — из жидов, Хрущев — из хохлов, Брежнев — из цыган… Володя, посмотри, пожалуйста, не откладывай. Возраст? Фредя, возраст какой у того «яна» в зелёном пиджаке?

А я в это время лихорадочно вспоминал, были ли в том меню расценки на открытие и закрытие дел, и не сразу услышал его вопрос; а когда услышал, то преданно и с готовностью ответил:

— Да, не знаю, какой… такой… Под бардыбакеном не видел… волос чёрный, — искренне сожалея, что ничего конкретного не могу сообщить об этом проклятом Су-роне. — Всё скажу… но не знаю, что говорить-сказать…

— Ничего, портье скажет… Это какого портье он друг?

— Как кот в маслице… вот его…

— Толстый такой, дородный? Микола?

— Да, родный такой… до кола…

Полковник пометил что-то у себя и стал спрашивать про то, где, по моему мнению, сейчас могут быть наци и что мне известно про чёрного радикала, у которого был нож-бабочка? Я отвечал, что не знаю, где они — «может, на базаре, акции делают, чухчей бьют?» — а радикал да, ножом играл… То ли Онис, то ли как-то звали, точно не помню:

— Такой весь, черняк до ушей… Ножом играл… Такой поджаристый… поджарчатый…

Звонок! Это папа:

— Wohin und an wen soll das Geld gehen?

— Moment, ich frage. [101] — Куда и кому должны отдать деньги? — Минутку, я спрошу (нем.) .

Я сказал полковнику, что отец хочет знать, кому и куда нести-принести деньги, полковник написал на бумажке номер телефона:

— Пусть в Москве по этому номеру позвонят, им скажут, куда подъехать.

Я продиктовал папе цифры, после чего он, не попрощавшись, повесил трубку, а полковник порвал листок с номером, сказав:

— Но вам, дорогой геноссе, пока придётся сидеть тут…

— Как сидеть?.. Мы же… обговорились?..

— Не имею права… Да и тут целее будете, а то, я вижу, вы любитель приключений… И как вы из этих кений и австралий живым вернулись?

— Нет, прошу, Ильич Гурам, пустите…