Димфна Кьюсак - Солнце – это еще не все

Она всегда испытывала неловкость, когда Карл расхаживал по спальне нагой. Она не могла восхищаться им так, как он этого требовал, не могла привыкнуть к его манере не гасить света, а потому закрывала глаза и старалась не думать об этом и о всем прочем, что выходило за пределы ее недолгого опыта. Как и экстаз, которого она прежде не знала. От одной мысли об этом ее охватило томление, и она поспешно завернулась в большую махровую простыню, словно, закрыв свое обнаженное тело, ей удастся погасить нетерпеливое желание поскорее увидеть Карла.

Вначале только одно омрачало ее счастье. Он не заговаривал о браке, а она была настолько старомодна в своих взглядах, что ей хотелось хотя бы заручиться его обещанием жениться на ней, чтобы оправдать их связь. Но теперь и это было позади. Сегодня вечером он наденет ей обручальное кольцо. И они объявят всем о своей помолвке. Она улыбнулась при мысли, что ждет свадьбы с девичьим трепетом, почти с нетерпением. Оно не походило на то нетерпение, которое она испытала в молодости с Реджем, когда ее сжигало желание, которое должен был освятить брак. С Карлом все было иначе. Она уже более месяца была его любовницей, и если теперь она чего-то страстно желала, так это только легализации их отношений, которая избавила бы ее от вечного страха, что их связь станет известна другим. Теперь помолвка делала дозволенным многое из того, что в дни ее юности оставалось запретным до брака.

Догадывается ли Мартин? Вряд ли. В этих вопросах Мартин всегда был так наивен. Он заподозрил бы что-нибудь, только если бы застал их с Карлом в постели. И она вновь удивилась тому, чему часто удивлялась, – как он мог жить все эти годы без женщины, а в том, что это было именно так, она готова была поклясться. Возможно, у мужчин это по-другому. Вероятно, работа и дочь заполняли всю его жизнь. А женщине мужчина нужен не только для того, чтобы он спал с ней, а для того, чтобы он придал смысл ее жизни. Карл даст ей все, в чем она нуждается, или почти все. Правда, иногда, даже в постели, ей казалось, что она обнимает чужого человека. Вероятно, это объясняется тем, что он иностранец, а может быть, долгие годы скитаний на чужбине наложили на него особый отпечаток, который, без сомнения, исчезнет, как только у него появится жена и собственный дом.

Она энергично растирала себя полотенцем и пела во весь голос, что позволяла себе только в тех случаях, когда бывала в доме одна. Голос у нее был сильный и звучный, вполне соответствующий ее внешности, но в присутствии других она никогда не пела, потому что постоянно фальшивила.

«Я жду любимого сегодня ночью», – пропела она первую строчку, а потом повторила ее еще раз, так как никогда не запоминала слова песен. И тут она прервала пение. Странно, почему именно сейчас она запела эту песню? Она когда-то пела ее вдвоем с Реджем, и он подтрунивал над ней, если она фальшивила. Она никогда на него за это не обижалась – возможно, потому, что была моложе и безгранично верила ему, как можно верить только в девятнадцать лет; быть может, потому, что знала, что он по-настоящему любил ее. Вероятно, теперь, после того как Карл сделал ей предложение, она будет по-другому воспринимать его подшучивание. Она запела «Соловей на Беркли-сквер» и снова умолкла. Это все были песни Реджа, и она почувствовала себя виноватой, что поет его песни, готовясь провести ночь с Карлом. Их ночные свиданья в летнем домике в Лиллипилли – когда у Брэнка был выходной день – стали уже чем-то привычным. К Брэнку Карл по-прежнему относился с неприязнью: «Ненавижу эту скуластую славянскую физиономию», – шипел он всякий раз при виде Брэнка. Он с издевкой изображал, как Брэнк проводит ночь в любовном угаре с какой-нибудь фермершей-чернушкой, такой же бессловесной, как он сам. Элис смеялась над его шуточками, воспринимая их как еще одну странность, свойственную иммигрантам, которые редко отзывались хорошо друг о друге.

Но Бранкович все же остался у них. Это было последнее проявление независимости, которое Элис позволила себе с тех пор, как страсть всецело овладела ею. Брэнк нравился Мартину. Он был хорошим садовником, хорошим сторожем, хорошим моряком и удовлетворялся скромным жалованьем, хотя за ту же работу австралиец потребовал бы вдвое больше, если не втрое. И Брэнка она рассчитает не раньше, чем станет женой Карла. Она задумалась о их будущей жизни. Карл критиковал всех ее знакомых. Ему нравились только его друзья из Хорватии, которых он иногда приглашал, когда обедал с ней в ресторане. Наверное, это потому, что они его земляки. Да, но Брэнк тоже его земляк! А когда она сказала ему, что владельцы новой кулинарной лавки возле станции тоже хорваты, он рассердился так же, как сердилась ее бабушка, когда речь заходила о новых иммигрантах.