Алан Черчесов - Дон Иван

– Стелле я вас не выдала. Хотите узнать почему?

– Могу угадать.

– Вот как? Интересно услышать.

– Вам интересно услышать.

– Ну да. Говорите.

– Я только что это сказал. Повторяю: вам интересно услышать. Это и есть мой ответ. Могу поручиться, я уже поселился в вашем блокноте. Теперь вам желательно выяснить, заслуженно или нет.

Не сводя с меня глаз, она допила вино, облизнула медленно губы, взяла сигарету, дождалась огня и предложила сгустившимся в хрип теплым голосом:

– Удивите еще чем-нибудь.

– Фокус сойдет? – спросил я.

– Смотря что за фокус.

Выбор был невелик: передо мной лежали только бутылка, приборы и пара бокалов. Я засучил до локтей рукава, повертел пустыми руками, взял в одну нож, другой поднял вилку и, пожонглировав ими, сунул обе в карман пиджака. Потом вылил в фужер остатки вина и осушил одним махом.

– Это все? – спросила она. – Вы что, вор? Банальный вор – и все?!

– Не судите да не судимы будете. Поищите ответ в своей сумке.

Она схватила за ручку и потрясла. Сумка предательски зазвенела. Женщина покраснела и надавила защелку. Пошарив внутри, достала приборы и выложила на салфетку.

– Не понимаю!

– Возвращаю вам комплимент: сейчас уже ваше лицо совсем не от вашего платья.

– Как ты это сделал? Сейчас же мне покажи, а то я сгорю со стыда.

– Если ты так настаиваешь. – Я их вытащил из пиджака – сперва нож, потом вилку. – Теперь поняла?

От холодной начинки в глазах не осталось ни льдинки. Взгляд заблестел, приобрел новый цвет. Будь у взгляда этого запах, он пах бы фиалкой и был бы на вкус как морская волна, думал я.

– Издеваешься?

– Произвожу впечатление. Это был тест на внимательность. Ты так волновалась, что не заметила, как вместе с блокнотом и ручкой смахнула в сумку приборы.

– Ну и дура же я!

– Сформулируем так: это я не дурак.

В сумке опять ожил звон.

– Стелла, – шепнула она.

С четверть часа я слушал ее возмущенные ахи и лицемерные охи сочувствия. Отключившись, она принялась хохотать.

– Докладываю: понос начался прямо в машине. А у Стелки новенький “додж” с кожаными сиденьями. Она – в скорую, а в скорой никто не торопится. Подруга мечет баксами и требует хирурга. Тот с интересом смотрит на деньги, и чем больше смотрит, тем охотнее соглашается на операцию, потом вдруг возьми и спроси: а кого резать-то? Стелка глядь – а Виолетки и нету. Впопыхах в машине забыла. Срочно туда. Собачка сама не своя: как-никак впервые с хозяйкой рассталась. Та с ней даже к любовнику ездит. У него в спальне клетка от попугая. Попугай окочурился, а клетка осталась. Виолетка оттуда за ними всегда и присматривает… В общем, подруга дверь открывает, а собака ее цап за ухо! Кровь, паника, слезы. Говорит, если б не жемчуг в серьге, мочку бы отхватила. Стелка несется обратно в приемное. Врачи видят кровь на одежде и понимают, что дело серьезно. А хирург любопытствует: “Ну и где же больная? Похоже, у вашей собаки кровавый понос. Лучше поторопиться”. До подруги доходит, что опять прибежала одна. Она в рев, тычет хирургу доллары в грудь и мычит, таращась глазами на выход. А оттуда вдруг визг тормозов. Стелка при смерти. Думает, точно моей Виолетке камбец. Но камбец угрожал не ее Виолетке. Водитель на скорой вовремя затормозил, и теперь, и теперь…

Она задохнулась от смеха. Я предположил:

– Доставленный им пациент заработал и сотрясение мозга.

Она вздохнула – со стоном, навзрыд – и кивнула.

– А Виолетка? Ее хоть нашли?

– После дрысни сама оклемалась. На всякий пожарный вкололи антибиотик – сто баксов минус. Обработка раны хозяйке – еще минус сто. Минус двести больному за шишку, но то уже Стелка на радостях погорячилась. Минус сколько-еще-неизвестно за чистку салона… Все вместе – стоимость шай-бочки масла. Правда смешно? – Она уткнула в ладони лицо и заплакала. – Боже мой, что же с нами такое творится?..

Я подал ей воду.

– Спасибо, – она застучала зубами по краю стакана. Потом промокнула салфеткой глаза. – Извини. Слишком много вина.

Я расплатился по нашим счетам. Сдачи едва хватило на чаевые. Начинать жизнь с нуля – это правильно. Все лучше, чем с миски пельменей.

Женщина встала из-за стола.

– К тебе? Или в доме злая жена?

– Жены нету. Как, впрочем, и дома. Настолько, что никогда раньше не было.

– Ты преступник?

– Почти.

– Чем еще подивишь?

– У меня ни копейки. Буквально.

– Но что-то же есть у тебя?

– Костюм, туфли, тень. Да и те мною взяты взаймы, хочется верить – на время. Остается лишь этот вот шрам.