Алан Черчесов - Дон Иван

Однажды, в пятом, кажется, классе, дремотный покой мальчугана был прерван ударом. Опешив от боли, он вскочил и, не ведая, что творит, выхватил из рук учительницы указку, просвистел ею, словно саблей, перед застывшими инеем в страхе очками, после чего сунул в рот и принялся грызть.

Успех представления оказался ошеломляющим. На перемене только ленивый не подошел похлопать бунтовщика по плечу. Слух о его достославном проступке в мгновение ока распространился по учреждению, где с того дня не забывали с ним поздороваться самые оголтелые из приютских разбойников. В сравнении с этим триумфом наложенная епитимья – неделя дежурства по туалету – была курам на смех. Внезапно Дон приобрел популярность, что сулило не только одни удовольствия, а было чревато дилеммой: оставаться ль и дальше в библиотеке, или, используя выгоду обстоятельств, вернуться в дортуар?

Поразмыслив, Ваня решил, что адрес ночлега менять он не хочет. Но понимал, что лавры его завянут быстрее, чем испарится с их листьев роса: одно дело – прощать небреженье ничтожному трусу, другое – смельчаку, кого решено уважать.

Дабы оградиться от злополучий, придумал Дон ход, точно в шахматах, когда, подставляя нарочно фигуру, бросаешь под вражеского слона своего лихого коня – только бы подобраться к неприятельскому ферзю и связать его хитростью под боком у неуклюжего короля.

Королем был в приюте Севка Балуев по кличке Альфонс, данной ему за талант влюблять в себя женщин и поощрять их к избыточной щедрости. В золотистом блокнотике позолоченной ручкой (то и другое – подарки от пылких поклонниц) Сева фиксировал аккуратным, с виньетками, почерком свои многочисленные победы, а на другой стороне листа перечислял взятые обязательства по совершенствованию ремесла. По их выполнении имя из левой колонки вычеркивалось и переписывалось в правую. К нему прилагался математический символ: плюс, двойной плюс или маленький минус – эротический код, скрывавший экспертные баллы покоренных Альфонсом девиц. Назойливое преобладание крестиков в записях изобличало тщеславие их обладателя, чем было грех не воспользоваться.

Ферзем, или королевой, была в ту осень Юлька Чреватых. Фамилия ей подходила: Сева был очень силен и ревнив, так что попытки знакомства с его дамой сердца представлялись рискованным предприятием.

Имелся в детдоме и слон – Валерка Блинов по прозвищу Долбонос. При Альфонсе служил он забралом – чем-то вроде телохранителя, подставлявшего рожу, чтоб защитить в бою лик хозяина. Оттого, вероятно, был Валерка всегда беззаветно и преданно счастлив.

Дону лишь оставалось взнуздать половчее коня…

Не сказать, что тот бил в стойле копытом, ожидая, когда его швырнут в полымя. Но азарт к игре перевесил в итоге опаску.

Все началось с того, что Долбонос свалился с ограды, откуда надзирал за спортплощадкой, улучая объекты для своей боксерской разминки. Щебенка, куда он рухнул лицом, оказалась с сюрпризом: Валерка поднялся весь черный, как африканец в факирском плаще. Ковырнув грунт ногой, Долбонос произнес:

– Сажа, мамку твою… Еще и политая, на фиг, мазутом.

Не отвлекаясь покуда на хохот, он поглядел на ладони, осторожно, будто боялся обжечься, ощупал железную раму вверху, потер для чего-то штаны на заду и принюхался. Потом окинул взором толпу, стер взглядом смех, опустил виновато башку и затрусил к восседавшему с Юлькой в обнимку Альфонсу.

– Сев, а Сев! Кто-то нам вроде подляну устроил. Я ж думал спрыгнуть, да жопой приклеился.

Альфонс слыл эстетом, а потому повелел:

– Сгинь отсель, дух нечистый!

Реплика «короля» спровоцировала новый взрыв веселья средь пешек. Тупо уставившись на своего господина, Валерка перебирал толстенными губами и облизывал их языком, отчего его сходство с негром усугубилось. Кто-то крикнул:

– Эй, Долбоноусса, айда на плантация! Солнце ишчо високоу!

Валерка взревел и помчался в толпу, раздавая в ней зуботычины. Поднялся неистовый визг.

Пока длилось побоище, Дон скучал на крыльце. Ждать пришлось минут пять. Наконец Валерка умаялся. Уронив каскад матюгов, он осел, задыхаясь, на землю. Момент для атаки настал: все готово для хода конем.

Дон сошел по ступенькам, направился к Юльке.

– Это я ему отомстил за тебя.

На лице у Юльки не дрогнул и мускул. Альфонс же напрягся:

– За кого, за кого?

Вместо ответа Дон наклонился и чмокнул в прохладную щеку безучастное волоокое существо, чем схлопотал от Альфонса пощечину. Долбонос все еще сидел на земле, раскрыв рот, но сквозь любительский грим на физиономии мавра проступал потихоньку румянец – признак скорого ужаса.