Тауфик аль-Хаким - Избранное

— Посмотри, тетя, на этого эфенди с кальяном! Что ему надо? Он не сводит глаз с нашего окна. Погляди, какие у него усы! Он каждую минуту их покручивает с таким потешным видом, что можно умереть со смеху.

Заннуба взглянула и быстро повернулась к Саннии.

— Провались он! — воскликнула она. — Разве ты его не узнала? Это мой двоюродный брат, храни его Аллах!

Санния удивилась и сконфузилась.

— Как тебе не стыдно, тетя! — проговорила она извиняющимся тоном. — Почему ты мне сразу не сказала? Значит, это инженер? — спросила она, помолчав.

— Нет, Сусу, — ответила Заннуба. — Инженер мой родной брат, Абда. А это Селим, полицейский офицер.

Санния снова взглянула на двоюродного брата Заннубы и сказала, чтобы ей польстить и загладить свой промах:

— Знаешь, тетя, по каждому его движению видно, что он важный и почтенный человек! Правда?

Заннуба еще раз посмотрела на Селима, сидевшего у кофейни, и презрительно усмехнулась:

— Не знаю, что он из себя корчит, Сусу! К чему это глупое кривляние?

Вдруг Санния удивленно вскрикнула и снова схватила Заннубу за руку:

— Гляди, тетя, гляди! Кто этот эфенди с русыми волосами и подстриженными усиками? Он только что пришел. Посмотри, он сел позади твоего двоюродного брата.

Заннуба взглянула на эфенди, и ее сердце забилось сильнее. Но она не выдала своих чувств.

— Посмотри, как он улыбнулся, увидев твоего кузена, — продолжала Санния, не спуская глаз с нового посетителя кофейни. — Он с ним знаком? Почему же они не поздоровались?

— Пока они еще не знакомы, — ответила Заннуба, и голос ее дрогнул.

— Еще не знакомы? — переспросила Санния, удивленная таким ответом.

— Да, — промолвила Заннуба, подавляя вздох. — Я хочу сказать, что когда-нибудь они, вероятно, познакомятся.

Она немного помолчала и, боясь себя выдать, добавила:

— Ведь он наш сосед.

— Этот молодой человек? — живо спросила Санния, продолжая смотреть на русого эфенди. — Ваш сосед? Это правда, тетя, или ты шутишь? Он живет один? А чем он занимается?

Мысли Заннубы были далеко. Не сводя глаз с кофейни, она рассеянно ответила:

— Чем занимается? Он богатый… землевладелец…

Но, заметив, что Санния неотрывно смотрит на русоволосого эфенди, она спохватилась, резко схватила ее за руку и строго сказала, отводя девушку от окна:

— Отойди, Санния, не показывайся так!

Санния весело воскликнула:

— Я не имею привычки смотреть в окно, но это, право, интересное зрелище! Каждый день у кофейни толпится столько разного народу!

Не получив ответа, девушка снова подошла к окну.

— А вот и Мухсин идет! — воскликнула она и, помолчав, продолжала:

— Он подошел к кофейне, поздоровался с твоим двоюродным братом и передал ему свои книги. Хорошо сделал, теперь он может идти сюда прямо с улицы.

Но Заннуба не слышала ни одного слова. Она молча смотрела на кофейню и размышляла: вот Селим встает и направляется домой с книгами Мухсина в руках, а мальчик уже звонит у дверей доктора Хильми. Мустафа-бек сидит один. Заннуба бросила на него последний взгляд и поспешно подошла к кушетке, чтобы взять свое покрывало.

— Куда же ты, тетушка? — спросила Санния.

Смутившись, Заннуба быстро, небрежно ответила:

— Схожу к портнихе. Я скоро вернусь.

— Как? — с упреком воскликнула Санния. — Ты оставляешь меня одну? Ведь ты же знаешь, что мамы нет дома.

— Клянусь твоей жизнью, — ответила Заннуба, укутываясь в покрывало, — через десять минут я вернусь.

— А разве так обязательно идти сейчас к портнихе? — обиженно спросила Санния.

— Да, Сусу. Я забыла сказать ей очень важную вещь. Если я хоть на пять минут задержусь, можешь меня ругать.

Подойдя к зеркалу, она принялась тщательно поправлять свой туалет, стараясь как можно элегантнее расположить складки покрывала и уложить на висках локоны крашеных волос. Она прихорашивалась с увлечением двадцатилетней девушки, и Санния не могла сдержать улыбки.

Вошла чернокожая служанка и доложила о приходе Мухсина. Через мгновение мальчик показался на пороге гостиной и смущенно остановился. Затем он подошел к Саннии и почтительно поздоровался.

Улучив момент, когда Санния на нее не смотрела, Заннуба проскользнула к окну и так из него высунулась, что с улицы все могли ее увидеть. Затем она быстро вернулась к девушке и Мухсину, еще раз подтвердила, что сейчас же вернется, простилась и торопливо вышла.

Мухсин и Санния остались одни. Мальчик чувствовал, что его робость и смущение, все усиливаясь, переходят в панический страх. Смелость, которую он весь день поддерживал в себе, готовясь к этой минуте, в одно мгновение улетучилась. Он стоял молча, понурив голову, словно провинившийся ребенок перед воспитателем.