Марк Леви - Странное путешествие мистера Долдри

Почерневший от старости деревянный дом, казалось, молча наблюдал за пришельцами. Однако в конце улицы никакой лестницы не оказалось и ничто не напоминало Алисе сцены из ее кошмара.

— Простите, — сказала она, — мы только зря потратили время.

— Вовсе нет, от прогулки у меня разыгрался аппетит, а в конце проспекта я приметил кафе, которое показалось мне более живописным, чем обеденный зал в отеле. Вы против живописных мест ничего не имеете?

— Нет, скорее наоборот, — сказала Алиса, беря Долдри под руку.

В кафе было полно посетителей, в воздухе плавали густые клубы сигаретного дыма, так что зал едва можно было разглядеть. Однако Долдри приметил в глубине маленький столик, к которому и повел Алису, расчищая себе дорогу. Алиса села на банкетку, и за едой они продолжали говорить о детстве. Долдри происходил из буржуазной семьи и рос вместе с братом и сестрой. Алиса была единственным ребенком, а ее родители занимали более скромное социальное положение. В юности оба чувствовали себя одинокими — не от недостатка любви или внимания, а в силу их натуры. Оба любили дождь, но ненавидели зиму, оба мечтали за школьной партой, оба впервые влюбились летом, а первое расставание пережили осенью. Он ненавидел отца, она своего боготворила. В январе 1951 года Алиса угостила Долдри его первым кофе по-турецки. Долдри засмотрелся на дно чашки.

— Кажется, здесь принято гадать на кофейной гуще. Интересно, что пророчит ваша?

— Можно сходить к гадалке, специализирующейся на кофейной гуще. Посмотрим, совпадут ли ее предсказания с тем, что говорила гадалка в Брайтоне, — задумчиво сказала Алиса.

Долдри взглянул на часы:

— Это было бы интересно. Но позже. Нам надо вернуться в отель, у нас встреча с гидом.

Джан ждал их в холле. Долдри представил его Алисе.

— На вас, мадам, вблизи смотреть еще приятнее, чем вдали! — воскликнул Джан, покраснел, поклонился и поцеловал ей руку.

— Вы очень любезны. Надеюсь, я правильно поняла смысл? — сказала она, повернувшись к Долдри.

— Безусловно, — ответил тот, раздраженный фамильярностью Джана.

Однако, судя по пунцовым щекам гида, комплимент сам собой сорвался у него с языка.

— Приношу вам свое прощение, — сказал Джан. — Я не хотел сделать вам неприятность, просто вы неизбежно гораздо очаровательней при свете дня.

— Думаю, смысл мы уловили, — сухо прервал его Долдри. — Продолжим?

— Совершенно прекрасно, ваше сиятельство, — отвечал Джан, окончательно запутавшись.

— Долдри мне сказал, что вы лучший гид в Стамбуле, — сказала Алиса, чтобы разрядить обстановку.

— Это точно правда, — ответил Джан. — И я в вашем всеобщем распоряжении.

— И лучший переводчик?

— Одинаково, — ответил Джан, и его лицо еще гуще побагровело.

Алиса расхохоталась.

— По крайней мере, нам не будет скучно, вы мне очень нравитесь, — сказала она, успокоившись. — Идемте! Посидим в баре и обсудим наши общие дела.

Джан пошел вперед, Долдри последовал за ним, испепеляя его взглядом.

— Я могу вам сделать встречу со всеми парфюмерами Стамбула. Их немного, но они абсолютно превосходные в своем деле, — заявил Джан, выслушав долгую повесть Алисы. — Если вы останетесь в Стамбуле до начинания весны, я вам также покажу сельскую местность, у нас есть заросли роз чрезвычайно пышные, на холмах примечательные смоковницы, липы, цикламены, жасмин…

— Не думаю, что мы задержимся так надолго, — сказала Алиса.

— Не говорите так, кто знает, что вам даст будущее? — ответил гид, и Долдри пнул его под столом ногой.

Джан подскочил и сердито взглянул на Долдри.

— Мне нужно половина дня, чтобы организовать для вас знакомства, — сказал Джан. — Я выполню несколько телефонных звонков и завтра утром смогу забрать вас прямо отсюда.

Алиса пришла в радостное возбуждение, как ребенок накануне Рождества. Ей не терпелось познакомиться с турецкими коллегами и увидеть, как они работают, и она напрочь забыла, что еще совсем недавно хотела вернуться домой.

— Как чудесно! Благодарю вас! — воскликнула она, пожимая Джану руку.

Джан поднялся и спросил, не мог бы Долдри проводить его до холла: он хотел сказать ему пару слов. Остановившись у вращающейся двери, Джан наклонился к Долдри и тихонько сказал ему на ухо:

— Мои тарифы только что возросли!

— С чего это вдруг? Мы же договорились о цене!

— Это было до того, как я с жестокостью получил вашим ботинком в мою ногу. Из-за вас я, наверное, завтра выйду из формы, и это меня задержит.