Анджей Заневский - Тень Крысолова

Недоеденную добычу птицы закапывали под камнями или прямо в земле, чтобы доесть остатки на следующий день.

Когда меня выбросили здесь вместе с кучей строительного мусора, уже вечерело и большинство птиц успели разлететься по своим гнездам. Приближалась дождливая ночь, и я спрятался от холода в разбитом горшке. Я решил переждать в этом укрытии до рассвета.

В этой неизвестной мне местности меня в темноте тут же поймала бы кошка или разорвала когтями сова, охотничье уханье которой как раз слышалось поблизости.

Я заснул. Проснулся. Высунул голову из-под гладкого черепка. Светало…

Ветер, дождь, кругом – открытое пространство. Выросший в подземных каналах и подвалах, я всегда боялся широких плоских равнин.

Я старался рассмотреть ближайшие ко мне предметы, пытаясь понять, куда же я попал. Я знал, что, если хочу вернуться, мне надо понять, откуда меня привезли сюда.

Я стоял на куче мусора и чувствовал, как легкий ветерок прочесывает мою шерстку. Мне нужно было, чтобы рядом был кто-то еще, нужно было, чтобы здесь оказалась другая крыса, которая пошла бы за мной или я пошел бы за ней – касаясь её, предостерегая, предупреждая, напоминая… Я осмотрелся по сторонам, но в полумраке не заметил, не услышал, не унюхал никого…

Ветер изменил свое направление. Я вдохнул сладковатый запах гниющей тыквы. Тыквенные семечки всегда были моим любимым лакомством. От голода кишки вдруг свело судорогой. Я пошел в ту сторону, откуда доносится запах, почти распластавшись по земле, чтобы быть менее заметным для летающих хищников. Огромная куча гниющих овощей и фруктов потихоньку расползалась в стороны. Вокруг суетились маленькие мыши-полевки, суслики, хомяки. Перезрелая тыква, засохшая морковка, подгнившая картошка, корни сельдерея манили своими ароматами. Я наелся так, что желудок только что не лопался… Вот теперь я уже был способен думать. Легче всего выбраться отсюда тем же путем, каким я сюда прибыл. Влезу в пустой контейнер и вернусь в город… В разделенный город… Зачем? Ведь в нем больше нет стены.

Пережить ночь. Остаться в живых. Не дать никому убить меня. Избежать неизвестного. Найти то место, откуда я смогу вернуться… Куда?

Я поднял голову, втянул в ноздри воздух. Запах выхлопных газов и бензина – это он сопутствовал мне во время незапланированного путешествия на свалку. Едва слышный, далекий…

Я быстро бежал по этому едва заметному следу, который уже почти исчез под действием дождя и ветра. Вымокший и замерзший, я добрался до края свалки и скатился вниз по откосу. Запах бензина здесь был значительно сильнее, чем наверху.

Я переплыл широкий, заполненный жирной жижей вонючий ров, взобрался на земляной вал, миновал луг, перепрыгнул через узкий грязноватый ручей и перебежал асфальтированную дорогу.

Сильный запах бензина доносился из-за металлической сетки. Я проскользнул под проволокой и очутился среди тяжелых резиновых колец. Я хотел найти хоть какой-нибудь ещё близкий, знакомый мне запах. Ветер усилился. Резкий порыв его швырнул мне в глаза песком. Мой нос чувствовал запахи мыла, жира, гнилья, помоев – множество разных запахов, ни один из которых никак не мог помочь мне найти дорогу обратно. Я лазал среди шин, взбирался на них, нюхал, искал.

С разбегу запрыгиваю на ближайшую ко мне шероховатую шину, а с неё карабкаюсь выше. Залезаю под брезент и устраиваюсь между ящиками и бочками. Здесь тепло. По брезенту стучит дождь. Я прижимаюсь мордочкой к сухим доскам пола, дрожа от холода и неизвестности. Закрываю глаза. Просыпаюсь от сильных толчков. Огромные, тяжелые колеса дрожат, трясутся. От мотора идет тепло. Пахнет выхлопными газами. Дно машины накреняется и подпрыгивает на выбоинах. Я еду…

Крысолов исчез. Его нигде нет. Спрятался? Ушел?

Я уже привык к его тени, которая всегда поблизости, всегда рядом со мной, впереди, сзади, надо мной, подо мной. Поэтому его неожиданное отсутствие нервирует меня и пробуждает подозрения. Когда он был рядом, я знал, что мне грозит, знал, что он хочет убить меня, а я должен бежать, знал, что он охотится, а я – прячусь. Проснувшись, я втягиваю в ноздри воздух – не слышно ли его запаха? Настораживаю уши – не слышно ли его шагов? Выходя из норы, думаю – с какой стороны и каким способом он попытается подобраться ко мне?

Он всегда поджидал меня – а вернее, ждал, что я совершу ошибку, споткнусь, устану, заболею. Он ждал, а я привык к этой постоянно висящей надо мной угрозе – к этому серому человеку, который со временем становился все больше похож на огромную серую крысу.