Олег Лукошин - Первое грехопадение

Реакция мама тоже оказалась странной.

— Ой, Катька, Катька, — причитала она. — Чувствует моё сердце, без работы ты сидеть будешь. Без работы, без денег, без надежды.

— Да при чём здесь это, мама!? — Катя готова была выйти из себя. — Меня унизить хотели, а ты про деньги.

— А про что мне ещё, про что!? Ты думаешь, моя пенсия резиновая? Побробуй-ка, поживи на полторы тысячи в месяц! Ты ещё рубля в дом не принесла, а рассуждаешь как королева!

— Мама, ну это же так мерзко, так…

— Да брось ты, мерзко! Где только слов таких набралась. Надо цепиться за место, цепиться. Можно было и показать, раз надо так.

Видя реакцию окружающих, Катя задумалась. Работа была нужна ей позарез, жить на ножах с людьми она не умела.

— Георгий Семёнович, — пришла она как-то в кабинет директора. Была бледной как мел, смотрела в пол. — Я готова показать вам… промежность.

Директор окинул её презрительным взглядом.

— Готова, говоришь… — сказал он, задумчиво разглядывая пепельницу. — А вот готов ли я смотреть на твою пизду, а? Готов ли я смотреть на пизду девушки, которая накричала на директора, которая сломала дверь — плотник до сих пор ничего сделать не может — готов, как ты думаешь?

— Простите меня пожалуйста, — слёзы заблестели в Катиных глазах. — Я больше так не буду.

— Не будет она… Ты пойми, ты же не меня своим отказом обидела. Ты весь трудовой коллектив в моём лице обидела.

Катя не выдержала и разревелась.

— Ну что же мне делать, Георгий Семёнович? Как быть?

— Что делать, что делать!? — директор перекладывал папки с одного края стола на другой. — Придётся всему коллективу показывать…

Перед глазами Кати заплясали круги. Она почувствовала необычайную слабость и тошноту.

— А теперь, дорогие коллеги, — собрание вела главбух Тамара Сергеевна, — в конце нашей предпраздничной встречи разрешите предоставить слово человеку, который недавно у нас, который успел уже наломать дров, но вот сейчас, на этом самом собрании, готов извиниться перед всеми и исправить свои ошибки. Тебе слово, Катя.

Катя вышла на сцену.

— Я была не права, — срывающимся голосом пробормотала она, — я многое не понимала. Я нагрубила директору, я оскорбила весь коллектив. Теперь я полностью осознаю все свои ошибки. Простите меня пожалуйста.

Она задрала юбку и спустила трусы. Чтобы лучше было видно коллегам, присела и раздвинула ноги. В зале сделали несколько снимков — видимо, для районной газеты, корреспондент её был приглашён на собрание.

— Всё? — смотрела Катя на Георгия Семёновича.

Тот молчал.

— Спасибо, Катя, — сказала главбух. — Я вижу, что ты поняла свои ошибки и находишься на правильном пути.

Не знаю, не знаю, — говорил на банкете по случаю международного женского дня Георгий Семёнович. — Пусть работает, претензий к ней особых нет. Только кажется мне почему-то, что не впишется она в наш коллектив. Гордая слишком. И злая.

— Мария Сергеевна? — спросил я.

Дверь приоткрылась шире, и в проёме показалось обеспокоенное женское лицо.

— Да, — испуганно подтвердила она. — Чего хотели?

Я постарался всем своим видом изобразить добродушие и благие намерения.

— Вы на квартиру не пускаете?

Женщина была удивлена.

— На квартиру?.. — переспросила она.

Ей было лет тридцать пять, может больше. В глазах ещё читалась не до конца ушедшая молодость. Отголоски симпатичности значились на лице. Но в целом вид её был поношенным.

— Даже не знаю… — растерянно смотрела она на меня. — У нас и места-то особенно нет.

— Да мне много места и не надо. Я на работе всё время буду. Было бы где голову приложить.

Женщина пребывала в нерешительности.

— Да и дочери у меня… Беспокоить вас наверное будут.

— Я не привередливый, — улыбнулся я. — Угол найдётся — и хорошо. Да и вам дополнительные деньги.

Похоже, этот аргумент оказался решающим. По лицу Марии Сергеевны я понял, что она склоняется к положительному решению.

— Я ведь не знаю, сколько сейчас берут, — сказала она, пытаясь отыскать какие-то последние доводы для отказа.

Но я чувствовал, что инициатива на моей стороне.

— Пятьсот рублей нормально будет? — спросил я.

— Пятьсот… — повторила она.

Пятьсот было нормально, я это знал наверняка. Здесь брали и меньше.

— Ну ладно, — чуть подумав, кивнула она. — Человек вы вроде приличный, можно вас пустить.

Согласие своё она подтвердила корявой улыбкой.