Анна Козлова - Люди с чистой совестью

— А что с творчеством? — искренне удивился Рыбенко. — Это самый дикий, позорный отстой. Когда тебе за творчество платят, ты нравишься телкам — это круто, а если ты сидишь в шарфике в каких-нибудь продуваемых «Пирогах» с такими же, как ты, уродами, или, еще хуже, в общаге Литинститута, так это лучше сразу повеситься. Это ж самая страшная мука, старик, несовпадение, как эти поют… Ну, телки с Меладзе…

— Да, я понял, — быстро сказал Валера.

— Тут все просто, — не успокаивался Рыбенко, — если ты хочешь денег за то, что ты делаешь, то твое творчество стремится стать рыночным продуктом, должно, во всяком случае, стремится.

— Это и есть расчетливый обман? — спросил Валера.

— Ну, да, — Рыбенко подергал пластиковую дверь магазина, — закрыто, бля. Ну, ладно, тут еще чего-нибудь попадется, пошли, Валерьян.

— Хорошо, — сказал Валера, — а незаслуженно признание?

В отсутствии пива Рыбенко как-то разом поскучнел.

— Я тебе потом расскажу, лады? — предложил он, затравленно озираясь. — О! Вон, ларек!

Через пару дней Рыбенко привез в двух больших сумках свои вещи.

— Ой, как у тебя много вещей! — опасливо поглядывая на сумки, пробормотала Даша.

— Ты чего это? — обиделся Рыбенко.

— Нет, нет, ничего, — залебезила Даша, — просто я даже не знаю, куда их класть.

— Это уже твои заботы, детка, — сказал Валера, стоявший у платяного шкафа со свернутой рулоном «Литературной газетой», — ты же жена.

— А вы, получается, мужья? — развеселилась Даша.

— Получается, что так, — Рыбенко повесил куртку на вешалку и по-хозяйски потопал в кухню.

— Дашун! Жратва есть? — крикнул он оттуда.

Даша, недоумевая, но явно довольная, глянула на Валеру и побежала угощать Рыбенко.

Владимира Ивановича решили в тонкости семейной жизни не посвящать. Тем более что скрываться от него можно было при желании десятилетиями. Он не заходил в гости, а если звонил, то Даше не мобильник.

— Рано или поздно все равно все узнают, — сказала Даша за ужином.

— Чего узнают? — С набитым картошкой ртом спросил Рыбенко.

— Что мы ведем аморальный образ жизни и что мы развращенные, падшие люди, — пояснила Даша, отпивая ананасовый сок.

Рыбенко хмыкнул и внимательно посмотрел на Дашу.

— Знаешь, детка, — сказал он, проглотив картошку, — ты неплохая в принципе детка, но у тебя есть одна проблема.

— Какая же? — Даша с фальшивым испугом округлила глаза.

— А такая, — ответил Рыбенко, — ты слишком, просто до макушки набита социальными представлениями о морали, но при этом изо всех сил надеешься прожить аморально. Ты кайфуешь не от той, грубо говоря, ситуации, что у тебя целых два классных ебаря, а оттого, что кто-нибудь, какие-нибудь радикулитные друзья твоего папы, какие-нибудь задастые соседки об этом узнают. Ты многого себя лишаешь, детка.

Даша размеренно похлопала в ладоши.

— Какая удача! — воскликнула она. — Впервые в жизни я вижу человека, который родился, живет уже тридцать лет, шастает на свою гребаную работку, рабствует перед начальством и совершенно неподвластен общественной морали! За это надо выпить!

— Я, по крайней мере, с этим борюсь, — невозмутимо ответил Рыбенко, — а ты делаешь из этого ничтожного, не стоящего вообще никакого внимания дерьма целый культ.

Валера жестом попросил у Даши сигарету.

— Как интересно получается, — она зло швырнула ему пачку, — если ты такой крутой и аморальный, то почему же полгода бегал ко мне тайком, Федечка? Почему не действовал открыто, сразу моему мужу не признался?

Рыбенко закрыл лицо руками.

— Я разве не права? — Даша скандально уставилась на Валеру. — Нет, скажи, я не права?

— Наверное, права, — осторожно предположил Валера.

— Ну, и чего он тут тогда из себя строит? Что он меня оскорбляет?!

— Никто тебя не оскорбляет, — сказал Рыбенко.

— Да пошли вы оба к..! — Даша не стала уточнять, куда Валере совместно с Рыбенко надлежит отправиться.

Выскочила из-за стола и убежала в спальню.

— Вот и началось, — Рыбенко закурил.

— Ну, это жизнь, — неоригинально ответил Валера.

После ужина Рыбенко рискнул отправиться в магазин под домом за коньяком и лаймами.

Долго обсуждали предстоящую прессуху, на которой собирались всех поразить невероятной новостью об объединении в рамках молодежной организации партии Любви.

— Банкетик бы надо, — вздыхал Рыбенко.

Потом, достаточно нагрузившись коньяком, он пошел стучать в запертую дверь спальни и вызывать Дашу к общению.