Константин Смелый - Кенигсберг дюз пуа

Но что поделать. Попробую своими словами.

Переход на «Линукс», как известно, не состоялся. Премьер Бухгальтер ещё шантажировала семью вице-адмирала Дрозденко, лётчики только-только усаживались в грипены, закупленные у шведов после долгих финансовых склок в Заксобрании, г-н Рыбаков ещё взывал к российским туристам в нашпигованном жучками и камерами офисе, а всё самое драматичное уже кончилось, так и не начавшись.

Усыплённый администратор Георгиев лежал на полу со шприцем в мускулистой спине. Та часть персонала ресторана «Шаганэ», которая не стояла в наручниках лицом к стене, выносила из подвала гранатомёты и ящики с патронами. Из квартиры на Хмельницкого выгребали автоматы. Из чердака на Омской спускали снайперские винтовки. Половина сотрудников «Союзпушнины» сидела в праздничных автобусах цвета морской волны, разглядывая свои окольцованные руки в ожидании депортации.

В Шишке пришлось усмирять пятерых. Это сделали те, кто получал от МОНи вторую/третью зарплату. Немногочисленные остальные тихо сидели по своим ячейкам. Некоторые уже выстукивали сочинения о непричастности – ни к чему, никогда, ни за что. Все вздыхали с облегчением.

В начале третьего вице-адмирал Дрозденко лично перезвонил Бухгальтер. Он сходу назвал её мерзавкой, сучкой, мандавошкой с ушами и блядюгой жидовской. Потом, откашлявшись в трубку, спросил, правда что ль?

- Чистая правда, Дмитрий Степанович, – заверила Бухгальтер.

- Вот прямо-таки и палить будете? Настоящими ракетами? На поражение?

- Именно так, Дмитрий Степанович.

- По нашим кораблям?

- По вашим кораблям.

Вице-адмирал Дрозденко помолчал, зашкаливая уровень записи свистящим дыханием.

- Да ну вас всех на хер, – резюмировал он прежде, чем повесить трубку.

Через двадцать минут его корабли развернулись и поплыли обратно.

Фотогеничные грипены, покружив над морем, вернулись на базу.

Квасько, при власти которого они были куплены, тут же объявился на всех каналах и много раз сказал, что миллиард евро – «бросовая цена за блестящую победу». Все лётчики впоследствии получили по Янтарной звезде второй степени. Двое стали телеведущими. Один участвовал в «Поп-идоле», но вылетел на предпоследнем круге.

Ближе к трём часам, пока в эфирах говорил отретушированный г-н Рыбаков, а телефоны с российскими симками вздрагивали от принятых сообщений, пришла первая вразумительная реплика из Москвы.

Москва требовала «незамедлительного освобождения» Мити и Гены.

Кёнигсбергский кабинет на тот момент заседал уже восьмой час. Бесперебойно. Все давно распустили волосы и содрали галстуки. Министр культуры Бар спал, подложив под голову нераскрытую папку с протоколами секретных кремлёвских заседаний. У тех, кто бодрствовал, звенели головы и тряслись руки от литровых порций кофе. Бухгальтер, взвинченная и бледная, разговаривала по двум телефонам сразу, сидя на столе в мятой сорочке, усеянной кофейными кляксами. Её туфли валялись на полу в нескольких метрах друг от друга. Правая нога рисовала невидимые восьмёрки.

Московское требование вызвало общий стон облегчения. По комнате пробежала волна хлипких аплодисментов.

- Таня? – произнесла Бухгальтер, прижав оба телефона к коленям.

Министр внутренних дел Волокитина соскользнула с подоконника.

- Ну, если они решили делать вид, что ничего не было, – сказала она, – я такое поведение предлагаю поощрять. Обоих придурков отдать. Немедленно.

- А здесь на амбразуру кто ляжет? – спросил министр обороны Шабаев. На его лице уже полчаса тлело разочарование. После двух лет снисходительного мата, которым Москва общалась с Шабаевым по телефону, ему очень хотелось, чтобы грипены утопили хоть что-нибудь под российским флагом. Хотя бы один ракетный катерок. Да хотя бы тральщик задрипанный! Здравомыслие вице-адмирала Дрозденко разбило его мечту.

- Я, – не задумываясь, сказала Волокитина. – Когда журы заголосят, подам в отставку. Уеду от вас всех на фиг в Новую Зеландию…

- Ладно, – Бухгальтер подняла телефоны обратно к ушам. – Кто за то, чтобы отдать придурков и скормить журам Таню, поднимите руки…

И руки поднялись.

Без пяти четыре, пока на площадях Кёнигсберга выстраивались вооружённые штампами милиционерши в парадной форме, пока к ним стекались первые ручейки российских туристов, манимые табличкой «ОТМЕТКА О ПРЕБЫВАНИИ НА ТЕРРИТОРИИ КЁНИГСБЕРГСКОГО РЕГИОНА», пока Москва вхолостую наводняла эфир опровержениями речи г-н Рыбакова, – в общем, в самый разгар комедии нашего экс-героя Митю вывели из камеры и посадили в автобус, набитый сотрудниками «Союзпушнины».