Константин Смелый - Кенигсберг дюз пуа

Он нервно обвёл глазами кабинет начальника участка.

- С этими всё чисто, – заверил тот. – Антимилиция зимой подняла хай, что журы нам платят за прослушку и плодят коррупцию. Так мы сразу повыдирали всё, пока можно. Правда, – поспешил добавить он, увидев просветление на лице г-на Рыбакова, – я не могу гарантировать, что они со стёкол не будут снимать, – он указал большим пальцем на окно. – По новому закону о СМИ им вроде как можно, «при подозрении намеренного сокрытия общественно важной…» Теперь они напокупали такой аппаратуры, что даже у вас в Шишке на последнем этаже возьмёт…

- Тьфуття… - г-н Рыбаков вздохнул. – Ну, найдите нам без окон чулан какой-нибудь, – его лицо приняло умоляющее выражение. – Мне б только день простоять да ночь продержаться… Здесь наших сейчас очень много. Если до конца «Евровидения» всё вылезет, мне такое вставят… – он махнул рукой в условном направлении Москвы. – Потом-то хоть трава не расти… А? Есть у вас без окон?

Начальник участка потёр указательным пальцем лоб.

- Ну чулан так чулан, – он выдвинул ящик стола и запустил в него руку. – А ваши-то, если не секрет, какую сказку будут запускать?

- Да кто их знает… – г-н Рыбаков встал со стула. – Придумают что-нибудь. Традиционное. Спасибо вам большое.

- Только из уважения лично к вам, Михал Филипыч… Так и вижу, что про меня завтра в «Балтийке» будет написано…

Начальник участка отвёл г-на Рыбакова с подоспевшим секретарём в подсобное помещение. На двенадцати квадратных метрах громоздились старые стулья, швабры и вёдра. Под потолком горела тускловатая лампа без абажура.

Следом подошёл Первый канал.

- Михаааал Филипыч! – заныла мужская половина съёмочной группы. – Ну как мы тут будем снимать! Темно, тесно, хлама выше крыши…

- Да шёл бы ты, Витя… – г-н Рыбаков сел на ближайший стул и закрыл глаза. – По мне, так хоть вообще ничего не снимайте…

- Михааал Филипыч!..

- Витька, кончай орать, – сказала женская половина. – Вытаскивай лучше всё в коридор. Давай-давай, живенько! Стены отличные. Снимешь правильно – сойдёт за карцер какой-нибудь.

Через две минуты в комнате остались стул с г-ном Рыбаковым и ободранная скамейка, видавшая советские виды. Съёмочная группа забилась в угол, ощетинившись камерой и лампой на 200 ватт.

Митю привели двое милиционеров.

- Спасибо, – сказал им г-н Рыбаков. – Прикройте дверь, пожалуйста. У нас пятнадцать минут.

Дверь закрылась.

Митя измученно ссутулился посреди комнаты. Его руки заметно дрожали.

Г-н Рыбаков с отвращением посмотрел на него. Затем отпил кофе из бумажного стакана и придал лицу участливое выражение.

- Садись.

Митя кое-как опустился на скамейку.

- Вот так очень хорошо, Михал Филипыч! – обрадовалась женская половина съёмочной группы. – Скажите только теперь что-нибудь, и мы всё.

- Варвара, – сказал г-н Рыбаков всё с тем же участием на лице.

- Меня Дмитрий зовут, – сказал Митя.

- Варвара, – повторил г-н Рыбаков. – Волчица ты, тебя я презираю. К Птибурдукову ты уходишь от меня. Всё?

- Всё, Михал Филипыч, спасибо! – телелампа погасла, и в комнате стало в три раза темней. – Пойдём-пойдём, Витька.

Съёмочная группа торопливо свернула удочки и убралась из комнаты.

- Так, теперь слушай меня внимательно, – г-н Рыбаков убрал с лица участие и вернул отвращение. – Я Михаил Рыбаков, гендиректор «Янтарьгаза». Фактически, посол России в Кёнигсберге. Понимаешь?

- Понимаю, – прошептал Митя. Его понимание, если вы помните, тестировали уже второй раз за утро, и первый раз кончился плохо.

- Поколотили уже тебя?

- Да, очень сильно! – оживился Митя. – Только не милиция, а там… В камере…

- Я знаю, что не милиция. Милиция здесь сама никого не бьёт… – г-н Рыбаков отхлебнул ещё кофе. Отвращение на его лице приняло мечтательный оттенок. – Это хорошо, что поколотили. Если б не ты, я бы сейчас летел на Кубу. И моя жена летела бы со мной. А не жевала бы платки у телевизора – выживет Ребекка или нет.

- Извините… Так тупо вышло, я же не…

- Ты слушай дальше. Сейчас тебе потащат на пресс-конференцию. Там будет много народу, много журналистов. Они будут задавать вопросы. Отвечать на них будет, скорее всего, министр внутренних дел. Волокитина её зовут. Она расскажет, что произошло, какое ты говно и так далее – всё как есть. Твоя задача при этом – сидеть с оскорблённой рожей. Ни на какие вопросы ты не отвечаешь. Заявляешь в начале, что на вопросы будешь отвечать только в присутствии своего адвоката. И всё. После этого молчишь.