Джек Лондон - Cердца трех

— Помните — нет ничего ниже нуля!

И в течение следующего часа покорный воле Фрэнсиса Бэском с ощущением какого-то кошмара пустился в самую сумасшедшую биржевую авантюру.

— Ну, — рассмеялся Фрэнсис в половине двенадцатого, — теперь, пожалуй, можно и перестать. Но помните, что сейчас нам ничуть не хуже, чем час назад. Тогда мы стоили нуль. Теперь мы стоим ровно столько же. Можете в любой момент повесить объявление о распродаже имущества.

Бэском, устало и грустно берясь за трубку, собирался уже отдать распоряжение, которое должно было закончить битву сдачей на милость победителя, как вдруг дверь распахнулась и в нее ворвался знакомый припев старой пиратской песни, при звуке которой Фрэнсис стремительно остановил руку своего маклера.

— Стойте, — воскликнул он, — и слушайте!

И они стали прислушиваться к песне, которую распевал невидимый певец:

В ту минуту, когда Генри ввалился в комнату, на этот раз уже с другим огромным чемоданом в руках, Фрэнсис присоединился к припеву.

— В чем дело? — спросил Бэском Чарли Типпери, который, все еще во фраке, после всех пережитых волнений казался измученным и усталым.

Тот вынул из бокового кармана три подписанных чека на общую сумму в миллион восемьсот тысяч долларов и передал их Бэскому, который с грустью покачал головой.

— Слишком поздно, — сказал он. — Это капля в море! Положите их обратно в бумажник. Взять их у вас — все равно что выбросить на улицу.

— Но подождите, — воскликнул Чарли и, взяв чемодан из рук своего поющего спутника, начал его открывать. — Может быть, это поможет?

«Это» состояло из огромной кипы аккуратно сложенных пачек государственных ассигнаций.

— Сколько здесь? — задыхаясь спросил Бэском, мужество которого тотчас же вспыхнуло с новой силой, точно политый керосином костер.

Но Фрэнсис, пораженный видом такого солидного резерва, перестал петь и остановился с раскрытым ртом. И оба они — он и Бэском выпучили глаза, когда Генри вынул из внутреннего кармана пачку чеков.

От удивления они не могли вымолвить ни слова, ибо на каждом из этих чеков была обозначена кругленькая сумма — ровно миллион долларов.

— И сколько угодно еще, — с небрежным видом заявил Генри. — Тебе стоит только сказать слово, Фрэнсис, и мы сотрем твоих противников в порошок. А теперь принимайся за дело. Повсюду носятся слухи, что ты совершенно разорен. Ну-ка, покажи им, где раки зимуют. Взорви их всех до последнего! Вытряси из них все — до золотых часов и зубных пломб включительно.

— Ты нашел-таки наконец сокровища старого сэра Генри? — вырвалось у Фрэнсиса.

— Нет, — Генри покачал головой. — Это часть сокровищ древних майя, примерно треть. Вторую часть мы оставили у Энрико Солано, а последняя треть лежит в полной сохранности здесь, в Национальном банке. Послушай, у меня есть еще новости для тебя. Только боюсь, что ты сейчас не способен их выслушать.

Но Фрэнсис смог выслушать их тотчас же. Бэском лучше его знал, что нужно делать, и отдавал уже по телефону распоряжения своему штабу — приказы покупать в таких огромных размерах, что всего состояния Ригана не хватило бы на то, чтобы вернуть проданное им раньше.

— Торрес умер, — сказал Генри.

— Ура! — весело приветствовал эту новость Фрэнсис.

— Погиб, как крыса в мышеловке. Я видел его голову, которая торчала оттуда. Не слишком приятная картина. И начальник полиции умер и… и еще кое-кто умер…

— Не Леонсия?! — воскликнул Фрэнсис.

Генри отрицательно покачал головой.

— Кто-нибудь из Солано? Старый Энрико?

— Нет, твоя жена, миссис Морган. Торрес застрелил ее, застрелил самым подлым образом. Я стоял рядом с ней, когда она упала. Ну, теперь держись! У меня есть еще новости. Леонсия здесь, в соседней комнате, и она ждет, чтобы ты вышел к ней. Подожди же, я сейчас закончу. Мне нужно сказать тебе еще кое-что, прежде чем ты ее увидишь. Черт побери, если бы я был неким корыстолюбивым китайцем, то заставил бы тебя выложить мне миллиончик за те сведения, которые ты получишь у меня даром.

— Живо выкладывай!.. В чем дело? — нетерпеливо торопил его Фрэнсис.

— Новости, разумеется, хорошие. Ты никогда не слышал лучших. Только не смейся и не бросайся на меня, ибо они заключаются в том, что у меня есть сестра.

— Что ж из этого? — резко возразил Фрэнсис. — Я всегда знал, что у тебя в Англии остались сестры.