Галина Хованова - Среда обитания приличной девушки

Волшебное, надо сказать. Это было вареное яйцо с фиолетовым желтком и желтоватым белком, разрезанное пополам. Сверху на эту красоту было плюнуто жидким майонезом. Когда в буфете оставался еще и хлеб, мы очень радовались, потому что можно было раздавить яйцо вилкой, перемешать с плевком и намазать на хлеб. Когда хлеб заканчивался, было хуже.

Я-то к тому времени уже токарем успела поработать, мне эти ихние паяльники не страшны были совершенно. Ну и что, что они оловом капают? Прямо на руки? Нам, после печи для обжига стержней, это даже незаметно.

Танюшка, подруга моя, страшная сова. Приходит на работу — и ее тут же кидает в сон. И она кидается. Мордой на коврик.

Трудно потом доказывать бригадиру, что ты совершенно не спал, когда у тебя на щеке, скуле и даже немножко на лбу четко прорисован рельеф из клеточек. И вон, да-да, поближе к носу — даже виден дефект рисунка.

Чем еще та работа была хороша? А курили мало. Потому что на перекур тоже был звонок. Шесть минут — и звонок с перекура. А если бы я там еще поработала, то и вообще бы курить бросила, потому что помещение, отданное под этот порок, было не то чтобы очень большим — метров двадцать, а курящих — человек пятьдесят. А перекур — одновременно.

Но практика кончилась, а я решила еще месяцок поработать там же. Потому что уже привыкла, что деньги, собственными силами заработанные, у меня есть всегда.

Но на том хлебном месте, где я так удачно паяла микросхемы, меня не хотели. Потому что отпуска закончились, и народ вернулся на свои законные человеческие места. А мне предложили местечко на месяцок в другом цеху — в сборочном. «Ну, месяц пособираю, что бы они мне там ни предложили собирать!» — подумала я и тут же согласилась, дура. Тут же подписала договорчик, меня взяли за руку и повели.

Мы долго петляли, шествуя по запутанным коридорам между цехов, поднимались и спускались по лестницам, пока наконец не открылась дверь и мы не вошли.

Тут я увидела — о ужас! — конвейер.

Оказывается, я — наивная чукотская девушка — подписала договор, что буду месяц (МЕСЯЦ) принимать участие в некоем ритуале под названием «Сборка изделия — Кинопроектор „Русь“». Это, если кто помнит, в школах такие стояли, в кабинетах географии там или литературы.

Я сопротивлялась, цеплялась за столы, тормозила каблуками. Попытки ухватиться за конвейерную ленту были самыми провальными, потому что ехала она, по моему мнению, очень быстро. Ну, как у Чаплина, помните?

Видимо, им все-таки очень не хватало работника именно на эту операцию. Все мои попытки были пресечены, меня посадили на высокий табурет, дали в руки охренительной длины отвертку и объяснили задачу: вот представьте себе, что в железяке просверлено отверстие глубиной в двадцать сантиметров и диаметром миллиметров пять. В это отверстие нужно бросить сначала шайбочку, потом винтик головкой наверх, засунуть в это отверстие отвертку (поэтому она такая длинная), усилием воли попытаться совместить винтик и отверстие шайбочки, потом резьбу брошенного на произвол судьбы винтика и отверстия, в которое его надо поместить. И завинтить.

И это все надо делать быстро, потому что следующая железяка уже наползает на тебя неумолимо.

Вокруг конвейерной ленты сидят тетки — одни тетки, мужчин в этом цеху не было никогда. На мой вопрос — почему? — мне ответили, что мужики на такой работе спиваются через полгода. Очень уж однообразно.

Я очень старалась. Высунув от усердия язык, я ввинчивала и ввинчивала непокорные железки. Которые никак не хотели совмещаться друг с другом. Самое главное, отвертка никак не хотела совмещаться с прорезями в головке. И тут что? Правильно, винтик выпадает на пол, а я, вместо того, чтобы взять новый, слезаю с табурета и заползаю под конвейер его искать.

Тетка рядом со мной бледнеет, зеленеет, тоже соскакивает с табурета и с тем же сладострастием и скоростью, как первую морковку с грядки, выдергивает меня из-под опасного агрегата. Грозит пальцем — чтобы никогда! Ни за что! Под работающий конвейер! И прыгает обратно на свое место, и начинает с бешеной скоростью орудовать своими инструментами. В результате передо мной возникает завал приехавших от нее единиц продукции.

Блин! Ну мы же тоже не пальцем деланные! Да чтобы я да не смогла! Ни за что. Поэтому первый день я помню очень плохо. Вернее, совсем не помню, как в тумане. Но ленту из-за меня не остановили ни разу, и я не задержала никого.